— Макс мне изменяет, — произношу в динамик без прелюдий.
— Старину Джека брать? Ну… Дэниэлса. Или можно.
— Не до этого… Торт можно, будет повод сорваться с пэпэ.
— Бляха-муха, Ягода! У тебя брак рушится, а ты о каком-то пэпо думаешь.
— Зой, просто приезжай.
2
Софья.
Мне тридцать два. Я не какая-то легкомысленная дурочка, из которой слова вылетают, как мухи…
Не могу с разбегу выпалить мужу:
«Я все знаю про Алину и Дубай».
И что он скажет? Вали из моего дома на все четыре стороны, если знаешь? Или куда хуже прощение начнет просить…
А чего бы хотелось мне? Только честно…
Как давно я не задавала себе этот вопрос. Всегда: Максим, Настя, Агния Андреевна — свекровь моя любимая, родители…
Насте сапоги нужны, а Максу новая рубашка… А свекровь — вообще. Варенье вишневое обожает.
А Софья что? Я — на каком месте в этом списке?
Правильно — на последнем… И у других я буду на последнем. Уже на последнем.
Зойка приходит, когда я закрываю крышку на двадцатой баночке..
— Вот поэтому браки и рушатся, — многозначительно произносит она, торжественно водружая на стол коробку с тирамису.
— Из-за варенья?
— Из-за распущенности.
Зоя — помощник управляющего в отеле. Описать ее можно одним словом — Деми Мур из
«Привидения». Именно так она и выглядит. Брюнетка с короткой стрижкой, слегка за тридцать.
Характер нордический, не замужем. Ну. Не совсем нордический. Иногда Зоя Павловна все же проявляет чрезмерную эмоциональность.
— Чьей распущенности? Его?
— Твоей. Распустила всех, на шею себе посадила, вот и… Садись, Ягодка. Чай есть? И не обижайся… — добавляет она, наблюдая, как предательски дрожит моя нижняя губа.
— Зой, я ведь…
Касаюсь груди, нащупываю ребра, понимая, что никакой дыры нет… Почему тогда так нестерпимо болит? Макс ведь проходу мне не давал… Караулил возле подъезда, провожал.
И предложение сделал, едва мне восемнадцать исполнилось. Через год я уже Настюху родила…
— Любишь его? Вернуть хочешь или как? — режет она торт.
— Люблю, да… Но возвращать после всего — дурная идея.
— Тогда, почему промолчала? Надо было на голову ему этот таз надеть, — Зойка остервенело откусывает торт. — И уйти с высоко поднятой головой.
С этим проблема. Я работаю, но собственного жилья — того самого, куда можно уйти, не имею… А
в последнее время я и денег у мужа не прошу. Коммунальные и прочие платежи он оплачивает, продукты покупает. Мы живем в прекрасном доме, а купил его Макс.
— Уйти мне некуда.
— Подай на раздел имущества — делов-то?
— он купил дом в прошлом году, когда расширил штат фирмы и взял госзаказы. Как я подам, ой?
— А квартира твоих родителей? С ней что? — хмурится Зоя.
— Мы сдаем ее квартирантам. Из этих денег Макс платит ипотеку за дом.
— Боги! Дом еще и в ипотеку.
— Документов я не видела, Зой. Ничего не подписывала и…
Я форменная дура. Дура в квадрате, в кубе! Ну, не могли ему оформить сделку без согласия жены!
К нотариусу я точно должна была сходить.
— Мне плохо, Зой, — шепчу, схватившись за горло. — Он обманывает меня… Скрывает что-то… А я верить привыкла. Всю жизнь ему верила, любила… Все для него, Зой. Тело, душу, разум.
Наизнанку вывернула себя… А он..
— Успокойся, Ягодка. Хватит. Не поможешь горю истерикой. Ты молодая, красивая женщина.
Умная. Где у вас лежат документы? Он приносил договор ипотечного кредитования?
— Нет. Зой я сама должна, ладно? Сама хочу посмотреть. Или в родительскую квартиру съездить.
— Сонь, ты ни разу не видела этих квартирантов? — закатывает глаза она.
— Ни разу. Максим сказал, что там живет пожилая пара — знакомые его матери, люди уважаемые, спокойные, беспроблемные. Он лично принимал их и. К слову, долгов по коммуналке нет. Я бы точно знала.
— Ты подписывала какие-то доверенности? Он мог..
— Господи, — закрываю лицо ладонями. — Подписывала. Макс говорил, что документ нужен для оформления ипотеки на дом.
— Нотариус приезжал к вам домой? Где эта бумага?
— Максим ее забрал. Для банка был нужен оригинал.
— Дура какая… ну ладно. Как фамилия нотариуса? У тебя даже копии не осталось?
— Нотариус Калашников. Точно. Антон Олегович. Зой, квартира мне досталась в убитом состоянии. Максим сделал там ремонт, купил новую мебель. Разве я могла не доверять ему в других вопросах?
— А ты сама, как планировала распорядиться ей?
— Конечно, хотела сдавать, пока Настюша не вырастет.