Выбрать главу

Медленно поднимаюсь, чувствуя на себе жалостливый взгляд сотрудницы банка. Дожился ты, Литовский. Теперь бабы вот так на тебя смотрят.

Домой не хочу идти — Алина не готовит и не убирает. Все пылью заросло… Я в носках вонючих третий день хожу. Надо, наверное, маму в гости позвать? Пусть покажет, как пользоваться стиральной машиной, что ли?

25

Соня.

Господи, разве я могу броситься в омут с головой сейчас, когда впереди столько испытаний?

Максу ведь что угодно может прийти в голову? Еще опеку на меня натравит..

Козел.

Настюха отпросилась в кино, а я, бездумно кивнув, согласилась на предложение Германа. О чем он, вообще, говорил?

— Ягодка моя. Сладкая и нежная, ты точно хорошо все расслышала? — вырывает меня из задумчивости он.

— А? Что? Прости, Гер… Я… — растираю виски пальцами и тотчас морщусь от боли. Не думала, что у

Макса такая тяжелая рука. Сволочь он… И гад.

— Поедем ко мне, Сонь.

— Я так понимаю, это не вопрос?

— Нет. Мы едем ко мне. И точка.

— И ты не боишься, что мой благоверный натравит на меня органы опеки?

— Не боюсь. Тебе тоже есть что сказать опеке, ведь так? Если что — старики дадут показания.

Максик ведь приходил к ним со своей бабочкой? Не бойся, Сонька. Ресурсов у него нет.

— Ладно. Я устала всего бояться, Герман. И я… хочу жить.

В лифте невыносимо душно. Воздух словно опаляет легкие, но я жадно дышу, не в силах справиться с охватившим меня волнением. Тогда-то я была пьяненькая… Расслабленная и одновременно диковатая… Теперь все будет по-другому — осмысленно, по-взрослому.

Он рядом. Высокий, классный мужик с сильными и надежными руками… Такой нужный сейчас.

Герман жадно меня целует. Вторгается в мой рот языком и сжимает в ладонях ягодицы.

Мнет их и гладит, будто они — нечто притягательное и до чертиков возбуждающее. У капустницы жопа вдвое меньше, но я почему-то забываю о комплексах. Сомневаюсь, что сейчас Максу до экспериментов в постели.

— Шикарная у тебя попа, Сонь. Я, как увидел и…

— что, и? — взволнованно спрашиваю я.

— Со стояком потом ходил неделю. Ты нужна мне.

— Что?

— Не могу я без тебя… Ты мне нужна. Сонька, как увидел твои глаза в юности, так и не смог из головы выбросить. Они же у тебя бирюзовые… Как у ведьмы. Каким нужно быть идиотом, чтобы отказаться от тебя?

— Не знаю, Гер… Я уже никого не берусь судить.

Мы раздеваемся быстро и по-домашнему, словно делали это сотню раз.

Захлебываюсь разгоряченным, влажным воздухом, разглядывая Геру… Красивый мне мужик достался, ничего не скажешь. тянусь руками к его заросшей мягкой порослью груди и слегка царапаю плотную, гладкую кожу. Веду ладонями по выступающим грудным мышцам, ниже.

Касаюсь шелковистой, покрытой блестящей смазкой головки, обхватываю толстый, напряженной член и слегка его сжимаю. Чувств так много, что впору задохнуться. Мне все внем нравится. Все, мамочки. Запах, голос, вкус губ.

Нравится, как он дико смотрит на меня, когда я сжимаю в ладони его мошонку, повторяю пальцами узор вздувшихся, синеватых вен и судорожно облизываю губы.

Мне нравится ему нравиться.

— 0х, черт. Боюсь, такими темпами, тебе ничего не достанется. д я не хочу этого.

— А чего ты хочешь?

— Трахнуть тебя так, чтобы ты забыла имя своего бывшего. Свое имя забыла, Ягодка…

Низ живота наливается тяжестью, между ног пульсирует… Кажется, еще секунда — и я упаду… Гера выкручивает мои соски, слегка их потягивает. Мне остается только бессвязно бормотать, умоляя о ласке. Он целует меня в губы — коротко, нетерпеливо, но жадно.

Упускаю момент, когда мы оказываемся в кровати. Все будто в тумане. Герман поднимает мою ногу и забрасывает себе на плечо. Вау. Не знала, что и так могу.

— Моя… Моя девочка. Малинка, клубничка, смородинка…

— Боже… Пожалуйста.

Он входит в меня на всю длину. Заполняет, растягивает под себя… И как я не заметила в первый раз, какой он огромный?

Меня затапливает восторг… Таращусь на его темное от страсти лицо, сомкнутые губы и двигаюсь навстречу.

Герман берет меня. Наращивает темп, часто и поверхностно дышит. Трахает так, что у меня перед глазами расползаются круги. 0бо всем на свете забываю. Плевать на Макса и его капустницу.

Зачем они мне, когда есть он? Внимательный, классный мужик, решивший, что я должна быть его.

Глажу его мокрую от пота спину и зажмуриваюсь, чувствуя приближение оргазма. Дугой выгибаюсь, отдаваясь ощущениям с головой.

Раскрываю губы и вязну в наслаждении… Оргазм бьет как металлическая плеть. Голос садится от стонов… Герман трахает меня размашисто и резко, а потом замирает, изливаясь глубоко во мне.