Полицейские приезжают действительно быстро. Труп все-таки. Пока бредем по снегу до нужного места, делюсь своими подозрениями о том, кем может быть найденный мной человек. Слушают. Кивают. Потом лезут в снег, натягивая простые нитяные перчатки, и принимаются выкапывать тело из сугроба. Зажмуриваюсь — вместо лица у покойника смерзшееся месиво из костей и чего-то красно-розового…
— Огнестрел.
— Ага. В затылок пальнули, всю морду и разворотило.
— Это ж какой калибр был, что так?
— Да не меньше 12-го.
— Из охотничьего что ли?
— Ну не из снайперки же! Бомжей наемные киллеры не убивают!
— Бля-я-я-я…
Труп увозят. Меня в очередной раз расспрашивают о том мужике, который… Ну который вытаскивал мою машину из сугроба. Задают и вопрос о каких-то особых приметах, по которым его можно было бы опознать. Но я не помню ничего кроме рваных шнурков и того, что был он темноволос с сединой и сероглаз. И еще очки. Их, кстати, возле трупа не нашли. Но это ничего не значит. Если в такую кашу превратилось лицо, что уж там могло с очками произойти, трудно представить. Тело… Кое-что о его теле я тоже могу им рассказать, но… так и не решаюсь сделать это. Тогда придется признать, что я с ним спала, и… И они, еще чего доброго начнут меня подозревать в причастности к преступлению.
Пока один полицейский терзает вопросами меня, другой куда-то названивает. Вскоре понимаю, что узнает он телефон председателя садового товарищества, к которому относятся наши дачи. У него в свою очередь выясняет, кому именно принадлежит дача, возле которой нашли тело, и в которой жил тот мужик, который… Блин! Не могу о нем думать, не могу вспоминать. Так стыдно, что я трусливо отказываюсь даже попытаться честно опознать его тело!
Звонят хозяину. Жду, затаив дыхание. Как ни странно, он тут же берет трубку. Жив… Слава богу жив! Вот только… Жестом прошу у милиционера телефон и слушаю некоторое время. Нет. Голос не тот. У хозяина дачи — довольно высокий тенор. У того же был баритон. Возвращаю трубку сержанту и негромко доношу до него свои соображения. Кивает.
— А каким-нибудь друзьям или знакомым вы дачку свою примерно две-три недели назад не предоставляли для проживания? Или так, на выходные, отдохнуть от трудов праведных?
Мнется.
— Один человек у меня там этой зимой… бывает. Нравится ему, что нет вокруг никого.
— Ну так давайте!
— Что… давать?
— Имя и фамилию этого вашего знакомого, естественно. И телефончик его.
— Н-не могу.
— То есть как?!!
— Да как-то так получилось…
— Что вы мне, милейший, втираете? Вы свою дачку ему под жилье предоставляете и даже не знаете кто таков?
— Не знаю, молодой человек. Как есть говорю — не знаю. Звонил он мне сам…
— И что ж телефончик не определился?
— Нет. Так на экране и пишется, когда он звонит — «номер не определен».
— Черт… А познакомил вас кто?
— Никто, товарищ милиционер. Я по осени, уже совсем поздно — в октябре или в ноябре даже, на дачу приехал. Ну, проверить все ли в хозяйстве в порядке. И забрать кое-что… Уже калитку запираю, а тут он подходит. Говорит: «Дедуль, а вы дачу свою на зиму сдать не хотите? Я бы хорошо вам заплатил». Я удивился. О том, что дачи на лето сдают — знаю, но чтобы такую развалюху безо всяких удобств и на зиму? И человек с виду, вроде, приличный. Одет опрятно, очки на носу… Стою размышляю, а он уже деньги протягивает. И столько! Я как глянул, так и подумал, что на эти деньжищи год, как король жить буду, и еще и на следующий останется. Ну и вот…
— Налоги-то небось с этих денег от родины утаил, а старый?
Соглашается виновато.
— Утаил. Теперь оштрафуете?
— Мы, дед, не налоговая. Спи себе… спокойно. Но в следующий раз кому попало дачку не сдавай, а то грохнут очередного постояльца, опять тебе гемор один будет.
— Как… грохнут?
— А так. Труп твоего жильца хладный, снежком присыпанный нашли. Придется приехать на опознание.
— Господи Боже мой!
Полицейский диктует старику адрес морга, куда доставили тело, назначает день и время, после чего нажимает отбой.