Мальчик мне нравится. Худенький, большеглазый. Волосы почти белые, аж серебрятся как лунная дорожка на воде, и ясно, что не потемнеют — так и будет блондином на зависть девчонкам. Второй ребенок Евгения Васильевича таким не получится. Его новая жена темноволоса и кареглаза. Совсем не так молода, как мне показалось с первого взгляда — лет 30-ти с небольшим. Животик уже заметен. Да она его и не скрывает. Это раньше, во времена моей молодости женщины свой живот до последнего скрывать пытались. Как-то было неловко его демонстрировать. Теперь свою беременность носят как флаг. Гордятся ею. И думаю это совершенно правильно.
Ване меня представляют как Надежду Николаевну и на «вы», но я тут же предлагаю на выбор другой вариант — тетя Надя и на «ты». Он немного посмущавшись выбирает последнее. Прошу разрешения поговорить с мальчиком наедине, обставив это просьбой к нему самому, чтобы он показал мне свою комнату. Комнат оказывается даже несколько. Анфиладой расположены спальня, большое помещение для игр и еще одна светлая и просторная комната с односпальной взрослой кроватью. По всей видимости как раз для няни. То есть для меня.
Болтаем, рассказываю ему о своих сыновьях, которые теперь выросли и уехали от меня. Спрашивает:
— Вы… Ты без них скучаешь?
— Очень.
— А от меня мама уехала, и я тоже без нее очень скучаю.
Неужели от ребенка скрыли, что его мать умерла? Это обязательно нужно уточнить, а то как бы не сказануть чего лишнего… Но тут он поднимает на меня глаза и тихонько поясняет:
— Умерла она…
В глаза ему в этот момент смотреть не могу. Больно…
Осматриваю его комнату. Компьютер на столе. Как теперь без него? Рядом лежат наушники — музыку слушает? Или играет в игры онлайн? Медведь в кровати. Не новый. Значит любимый.
— Как зовут?
— Михалыч Ваныч.
Хвалю:
— Очень медвежье имя.
— Думаете?
— Мы на «ты», помнишь?
Кивает, улыбается.
— А как зовут ту собаку, с которой… ты приехала.
«Ты» все-таки пока что дается ему с трудом.
— Шарик-Бобик.
Смеется. И сразу становится очень похож на отца.
— Не смейся, а то он стеснительный и обидится. У него и так жизнь не задалась. Кто-то бросил его.
— А ты подобрала?
— А я подобрала. Но до этого его прикармливал другой человек. Мы друг о друге не знали. Он назвал его Шариком, я — Бобиком. Так и получился Шарик-Бобик.
— Он тоже будет здесь жить?
— Твой папа сказал, что все будет зависеть от тебя. Если мы с тобой понравимся друг другу, и я останусь в вашем доме, то и Шарик-Бобик останется. Если, конечно, сильно шкодить не будет.
По лицу мальчишки вижу, что он все уже для себя решил. Дворовый пес стал моим пропуском в этот дом…
Постепенно наша жизнь налаживается. Днем огромный особняк пуст, и мы с Ванькой предоставлены сами себе. И Евгений Васильевич, и его беременная супруга Арина уезжают на работу. Он — руководить своим Директоратом. Она — командовать своим бизнесом, который создала и взрастила сама, еще до того, как вышла замуж. Молодец. Не то что я, клуша. Правильно тогда тот мужик сказал…
На обед никто из них, понятно, не приезжает. Да и ужинают они дома редко, предпочитая рестораны. До меня еду Ваньке готовила Маша. Ванька ел плохо. Думала, что мальчишка вообще плохо ест — дело-то обычное, а оказалось ему не нравится Машина стряпня, а сказать об этом он стесняется.
— Ну так это решается замечательно просто! Мы с тобой приготовим себе еду сами.
— Я не умею.
— Зато я умею. Я приготовлю, а ты мне поможешь.
— Это не мужское дело.
— Глупости. Мужчина потому и мужчина, что должен уметь все делать сам. В том числе и себя накормить. Да и вообще, ты знаешь, что самые лучшие, самые знаменитые повара в мире — это мужчины? То-то! С чего начнем? Чего бы ты хотел съесть сегодня? Только не говори — слона! У нас его нет, да и готовить его нам с тобой негде.
Хохочет, а потом задумывается.
— Хочу-у-у… Хочу суп с такими маленькими штучками из мяса.
— С фрикадельками.
— Да! И еще тефтели с макаронами. И котлетки с пюре из картошки. И куриную ножку с рисом. И…
Теперь смеюсь уже я.
— И ты все это съешь за один раз?!!