Снег мягкий, пушистый, не мокрый. Бобику — так я не мудрствуя назвала своего приблудного пса — нравится. Вон как скачет, играет. А машине моей нет. Хмурится, раскосые фары злые… И как-то ее под слоем снега даже приплющило еще ниже. Проеду? Нет? Опаздывать-то мне сегодня никак нельзя…
Сажусь за руль, завожусь и тут же нажимаю под рулем кнопку, которая отвечает за режим «Снег». Якобы этот самый режим должен помочь моей нерусской машине справиться с русским снегом… Ха-ха! Но делать нечего — придется проверять на собственном опыте. Из ворот как-то выруливаю. Даже относительно спокойно добираюсь со своей боковой дорожки до основной улицы, которая ведет к воротам наших дач. Уже вижу впереди расчищенное от снега шоссе, остается еще совсем чуть-чуть — преодолеть небольшую низинку, а следом пологий подъемчик… Вот тут-то меня и ждет засада…
Одно неверное движение рулем, колеса соскальзывают с наезженной колеи, сейчас скрытой под слоем снега, на мягкое и глубокое — и все. Сижу на брюхе. Пытаюсь выбраться назад — нет. Вперед — тоже фиг, колеса зарываются еще глубже, того гляди в кювет съеду. Вот тебе и дорогая шипованная резина. Вот тебе и волшебная японская кнопка. Приплыли… Что делать-то?
Собственно, выход один — идти на дорогу и, если повезет, ловить кого-то, кто поможет мне выбраться. Черт! А у меня ведь даже троса нет. Зачем мне в городе или в нашем ухоженном коттеджном поселке был нужен трос?.. Надо продать эту пафосную и дорогущую машину и купить что-нибудь попроще, но попроходимее. С другой стороны, если я сейчас не выберусь из сугроба и, как следствие, не устроюсь на работу, мне, вполне возможно, придется продавать ее просто для того, чтобы было на что есть…
Как же все-таки это оказывается скверно — жить в подвешенном состоянии.
В любимой мной Праге на углу одной из улиц на железной балке, закрепленной под крышей довольно высокого для центра этого города дома, висит на одной руке человек. Вернее памятник. Зигмунду Фрейду. На вопрос — почему так? — пражане лишь пожимают печами: «Он своими теориями сам себя над пропастью подвесил». Со мной, похоже, такая же история. С той только разницей, что я ничего такого не сделала, чтобы теперь беспомощно болтаться над неизвестностью… Или дело как раз в том, что «ничего такого не сделала»? Может, если бы не села дома, не стала бы классической домашней женой, все было бы не так?.. По крайней мере, если бы муж бросил, хоть какие-то тылы были бы… Ладно, чего уж теперь… Как опять-таки любит говаривать Любка: «Если бы, да кабы, тогда бы во рту бы росли бы грибы».
Вылезаю из машины и тут же набираю полные сапоги снега. Надо было валенки с собой брать! Господи, холод-то какой! Придется вернуться на дачу и одеться потеплее. Ясно, что я тут надолго. Пока иду, звоню девушке-менеджеру. Обрисовываю ситуацию, заверяю, что приму все возможные меры и прочая…
И вдруг из-за поворота прямо на меня вываливает здоровенный черный джип… Отскакиваю буквально в последний момент, роняя в снег телефон с девушкой-менеджером внутри. Черт! Пока роюсь, откапывая его, слышу как хлопает дверца, а потом прямо у себя перед носом обнаруживаю пару основательно растоптанных мужских ботинок. Даже вижу, что шнурки на них рваные — завязаны в нескольких местах узелками.
— Я вас что, задел?
В голосе владельца ботинок не столько беспокойство обо мне, сколько злость — ходят тут всякие! Поднимаюсь на ноги с вновь обретенным телефоном в руке.
— Нет, не задели. Телефон просто уронила. Но могли бы ехать и потише. Так и убить кого-нибудь можно.
— Тут нет никого.
Ну да. И этот считает, что я — никто.
Стоим, смотрим друг на друга. И откуда он здесь, интересно, взялся? Больше всего похож на бомжа: и одежда как с помойки, и физиономия с недельной щетиной. Черная с сединой. Зарос ей до самых глаз. Глаза, кстати, не темные, как можно было бы ожидать, а совсем светлые. Серо-голубые. На голове идиотская шапка больше всего по форме похожая на нераскатанный презерватив. Зато машина у него за спиной — громадный американский джип. Старый и местами ржавый, но бомжи на таких точно не ездят. И очки на носу… Никогда не видела бомжа в очках…
— Вы дальше все равно проехать не сможете.
— Почему это?
— Потому что там, — машу рукой в сторону своей машины, — застряла я.
Смотрит мне за спину и непроизвольно лезет всей пятерней чесать затылок. Потом отстраняет меня с дороги, снова садится за руль и все так же молча трогается. Когда добирается до места, где почти что в кювете торчит моя машина, принимает левее, опасно заваливаясь в сторону, взревывает мотором и почти не замедляясь объезжает препятствие на дороге. Смотрю ему вслед со злобной завистью — а чего ему не объехать-то? Если у него колеса как на тракторе и под капотом, судя по звуку, литров шесть.