— А как же ты… — начал было он спрашивать, да сам все понял. — Сбёг?
— Сбежал, — снова кивнул я согласно.
— От же ж, — повел он враз ставшим потерянным взглядом по сторонам, абы только на меня не смотреть.
Мало того что с дочкой беда, жить не хочет, да и им пришлось обжитый дом оставить, в практически безлюдной тайге теперь обитают, так еще, получается, и семейству Овичей они жизнь испортили. Ведь слышал же, что сюда все мои едут, нетрудно догадаться почему, раз я сбежал из-под стражи.
Видя, как этот мужик замялся, не зная, как продолжить наш разговор…
— Не переживай, дядька Потап! Никто из моей семьи на вас обиды не держит, — решил я его немного приободрить. — Случись подобное, я бы также поступил на вашем месте. А на счет моего ареста, так это рано или поздно обязательно случилось бы. Много есть тех, кому наше семейство поперек горла стоит, так что, если бы не вы, они другой повод нашли бы до нас придраться.
— Спаси тя бог, Егорка, — протянув свою руку он крепко сжал мне предплечье, глядя на меня враз повлажневшими глазами. — Спаси тя бог.
— Да ладно тебе, дядька Потап, — немного неудобно я себя почувствовал, глядя на то, как терзается этот с виду грубый мужик. — Ты лучше вот что, — принял я решение, — не уезжай никуда, пока со мной не пообщаешься, будет у нас к тебе одно предложение.
Терять им уже нечего, не дадут им тут жизни, а люди они крепкие, хозяйственные, вот и предложу им с нами отправиться, пока еще не знаю куда.
Распрощавшись с Гавриловыми, отправив домой тетку с дядькой, мы с Алтаной к старейшине направились. По пути успев с Хрисаном связаться, чтобы он бабушку с Дашкой в первую очередь к дядьке Тумуру направил.
Старейшина действительно была плоха.
Она и раньше немолода была, но от нее такой силой веяло, что этого как-то не замечалось, как и никто не обращал внимания на ее невысокий рост, хрупкое телосложение.
Нападение хунхузов на поселение и столь массовая гибель соплеменников — все это сильно по ней ударило. От ее былой силы не осталось и следа…
— Выйдете все!
Зато воля все такая же стальная, не удивлюсь, если только благодаря ей она еще и жива. Не успела все свои дела доделать, вот и заставляет себя жить.
Родители Алтаны, заплаканная Оюун с детьми, другие женщины рода, услышав старейшину, без всяких возражений покинули комнату, прихватив с собой и мою невесту.
Стоило последнему человеку выйти, старейшина, полулежа на кровати, на меня взгляд перевела.
— Не передумал ли Алтану в жены брать?
Сказать, что я удивился вопросу, это ничего не сказать. Думал она про нападение на поселение поговорить хочет, или какая другая тема ее волнует, но ей, на пороге смерти, взбрелось в голову давно решенный вопрос обсудить. Тем не менее ответил ей без всякой паузы на раздумье и честно:
— Нет, не передумал.
— Это хорошо, — вздохнула она довольно, на миг прикрыв глаза… но тут же встрепенулась, не позволяя себе расслабляться. — Празднества у вас не будет, — заговорила она вновь, — не до того теперь.
С этим согласен, где там праздновать, когда большую часть поселения на ноль помножили. Долго здесь еще горевать будут, оплакивать погибших родичей. Так что…
— Я перед родом уже объявила вас мужем и женой.
— Что-о?
Но старуха не обратила никакого внимания на мое удивление, ведь, оказывается, я уже женат, продолжила говорить:
— Не тяните с детьми, это очень важно! Знай, мы еще с твоей матерью обсуждали вашу с Алтаной женитьбу, и она согласилась породниться, как и одобрила твою жену.
Старейшина продолжала меня удивлять. Не думаю, что в шаге от смерти она решилась на обман, но вот почему бабушка с дедушкой об этом ничего не знали?
Вопроса этого я задать не успел, так как ответ сразу же и получил.
— Обнародовать это решение мы не спешили, так как Алтана с детства уже была сговорена за другого… кхе, кхе, кхе, — закашлялась старейшина.
Я тут же подскочил, помог ей чуть приподняться, взывая к духам предков, абы только они не спешили призывать к себе свою родичку, очень уж разговор интересный пошел.
Или духи помогли, или старейшина сама справилась, не стала помирать, откашлялась, велела воды ей подать, что я тут же и исполнил. Напоил ее, после чего она откинулась на подушки, вздохнув облегченно, да так замерла. Я же, поставив кружку к кувшину на стол, присел рядом с кроватью, не решаясь ее торопить. Впрочем, ждать недолго пришлось: старейшина, чуть передохнув, снова заговорила, как будто и не было той паузы.
— Сговорена за другого она была, и как бы мы ни старались, договор тот разорвать не получалось. Старейшина Гурбесу очень хотела за наш счет кровь своего рода возвысить, так что ничего у нас не вышло… Я убила ее внука, прошлого жениха Алтаны, — вперила в меня враз потяжелевший взгляд старуха, будто и не лишилась она своих сил, одной ногой уже на том свете находясь.