Взбодрившись, пошли по пояс умываться к корыту с водой, а там и завтрак подоспел. Мать Лавката уже и завтрак приготовила, и в дорогу нам перекусить собрала.
— Спасибо за все, тетя Сэсэгма, — поблагодарил я ее, положив ложку на стол и сыто вздыхая.
— Не за что, Егорка, — по-доброму улыбнувшись и взлохматив мне волосы, погладила она меня по голове.
Родители Лавката с моими тутошними дружили, вот и на нас всех это отношение перенесли. Любят нас в этом доме, как сыновей всегда встречают, ну и мы в ответ тоже, как к родным к ним относимся.
Как будто за дверью ждал, только мы с завтраком закончили, в дом вошел дядька Тумур, отец Лавката, уже в дорогу собранный и с оружием в руках.
— Позавтракали? — окинул он нас быстрым взглядом. — Хорошо, — кивнул одобрительно. — Оюун уже на подходе.
Услышав это, мы тут же с лавок повскакивали, еще раз поблагодарили тетю Сэсэгма за приют, убрали приготовленный ею перекус в заплечные мешки, надели на себя пояса со снаряжением, попрощались, так как уже не увидимся, подхватили оружие и на улицу направились.
Как раз вовремя…
— Доброе утро, Оюун-гуай![1]
Стоило со двора выйти, как мы с ней и встретились у калитки.
— Доброе утро, Егорка! — улыбнулась она мне. — Мальчики.
Мальчики, в том числе и дядька Тумур, дружно улыбнулись в ответ и наперебой с ней поздоровались.
Очень красивая женщина эта внучка старейшины, которая вчера нас от ее дома и шуганула. И не только красивая — умная, хотя, правильней будет — разумная. Никто не сомневается, что придет время и она сама старейшиной станет. Сейчас же она наш «огород» и все с ним связанное курирует. Если в этом году все удачно сложится, и мы соберем хороший урожай, то ей это деяние тоже зачтется и она еще большим авторитетом пользоваться станет.
Под понимающим взглядом Оюун я огляделся по сторонам, есть еще одна красавица, ее, кстати, родственница, старшего брата дочка, которую я и вчера не увидел, и сегодня она не пришла, что странно. Но спрашивать не стал, ей только дай повод, а мне сейчас точно не до шуток.
Особо не задерживаясь, мы сразу направились на выход из поселения, в сторону нашего огорода. К этому времени уже рассвело, скоро солнце над горизонтом покажется. Впереди всех дядька Тумур шагал, рядом с отцом Лавкат пристроился, вслед за ними, чуть отставая, мы Оюун и Дашкой шли, а вот братья мои расположились по бокам от нас — Степан с Андрюхой, Гришка с Хрисаном и Петром же тылы прикрывали. Такой вот ромб получился.
Оюун, глянув на это, только улыбнулась, но ничего не сказала, о другом заговорила:
— Вчера мы так и не поговорили, Егор! Хочу обрадовать, мы полностью отработали получение нити разной толщины.
Ну да, вчера я к ним зашел именно поздороваться, но сразу предупредил, что задерживаться в поселении у них не буду, и объяснил почему. Так что с делами предложил разбираться после нашего возвращения из Владивостока, как изначально и было запланировано. Но вот, Оюун не выдержала и все же решила о делах поговорить, хотя видимо еще вчера это запланировала, не зря же предупредила, что сегодня с нами пойдет.
— Уже есть результаты с тканью…
Ничего ей не отвечая, я только вопросительно посмотрел на нее: к чему это она клонит и к чему эти непонятные паузы?
— Егорка, ты просто не понимаешь, — правильно истолковав мой взгляд, глубоко вздохнув, чуть улыбнулась она, покачивая головой. — Если ткань из ихицы — обычная. Пусть она и хорошего качества получается, получше многих нам известных, но все же она обычная. То вот икскацин, — легко она выговорила название растения моего мира, при этом по губам у нее скользнула мечтательная улыбка, а глаза заволокло поволокой. — Икскацин — это что-то невероятное. Когда ты только вступаешь в пору юношества и начинаешь делаешь робкие попытки в налаживании связей с вдруг заинтересовавшим тебя противоположным полом… И вот, дева юная дотрагивается до твоего лица своей нежной ладошкой… Некоторые не деву, это откровения моего брата, выпытанные мной у него, а мать из детства вспоминают, ее прикосновения. Но то не важно, главное, именно такие ощущения и вызывает прикосновение этой ткани к коже. Соприкоснувшись с ней, ты уже не сможешь по своей воле от нее отказаться. Другая даже самая лучшая ткань — это дерюга по сравнению с ней. И тут уже неважно кто ты, с грубой кожей крестьянин, или изнеженный разными излишествами дворянин. Не говорю уже про женщин с их нежной кожей. Факт в том, что раз ощутив на себе эту нашу ткань, начинаешь понимать, что такое настоящий комфорт.