Особенно такое дело недопустимо в отношениях с женщинами. Уж сколько раз неожиданно случалось ни с того, ни с сего, то у меня, то у тогдашней какой-нибудь подружки, резко охлаждались страсти, душа опускалась в безразличие, удовольствие заканчивалось.
С Ириной подобное допускать нельзя было. И семья, и все еще страстная любовь.
Но, если ранее, при подобных угрозах, старательно не упускал возможности вернуть ощущения и страсти медового месяца, то сейчас, в период траура, даже и не знал как усилить защитный огонь отношений.
Такое отношение к эффекту Фауста у меня появилось не само. Ещё в студенческие времена, когда я жил в гражданском браке с одной симпатичной, одной из доброй попыток найти половинку, я обратил внимание на то, как она периодически неожиданно показывала резко проснувшуюся страсть. Притом, так старалась это предо мною подчеркнуть, что, когда доходило до самого дела, огонь был уже тускловат.
Странное поведение немного меня настораживало. Вариант, что она так извинялась передо мною после интрижки на стороне, меня не очень радовал бы. И я применил старый добрый научный подход. В ходе анализа статистики и косвенной информации, я признал, что это все от боязни сглаза. Молодец, девчонка. Очень серьезно относилась к нашим отношениям. Пыталась уберечь от любых опасностей. Но намерение, все-таки, должно реализовываться в полном объеме, а не только показами знаков. Стараться, по-моему, нужно в комплексе. Или я был тогда слишком придирчив.
Вернусь к жене. В траурные дни не мудро показывать всплеск страсти. Но расслабляться не буду. Притом, не только показывать знаки внимания и любви. Что-то нужно душевное. И нужна какая-нибудь изюминка.
Внук олигарха
Выдумывать не пришлось. Помучался выгадыванием идей недолго. За сутки до сбора на девять дней, Ирина подошла ко мне и со взглядом, как смотрят на доброго волшебника, когда ожидают невозможного чуда, сказала: мы должны помочь найти внука дяде. Кузен успел сделать его на стороне.
– А откуда ты знаешь, что он есть? – немного я удивлен.
– Никто не знает. Но я хочу, чтобы он нашелся. – сурово сказала женушка.
Насколько мне известно, парень периодически встречался с девчонками, но никто из них детьми не засветились. Конечно, для надорванного сердца ирининого дяди, неплохо бы найти наследника, но задним числом его сделать нельзя.
Мда, у меня реально проблема. И эффект Фауста с подачи Петра, и надежда на чудо от жены, с возможным фиаско и разочарованием.
Выбора у меня, как я понимал, не было. Но, хотя и не ощущалась волна для серфинга поиска, но была другая, более мощная, с точки зрения тонких сил, искренняя вера в меня, а главное, в мои способности, у жены. Не зря же боги так заботятся о подзарядки верой людей. Так что, и мне стоит воспользоваться. Буду имитировать своё состояние, авось, сработает.
Первым делом нужно обеспечить иррациональность. С согласия Ирины призвал в помощь своих юристов, чтобы те проверили все последние места, где кузен мог загулять с девчонками, и, главное, оставить своё ценное семя.
Проблема в таком деле была, хотя бы от того, что в своё время перетрусив от того, что его товарищ подхватил заразу двадцатого века, пока все ещё неизлечимую, он, родственник, всегда предохранялся. А дурным случайным связям не доверял.
Родственники помогали не очень. Сами, что нарыли, что подсказали приятели мажора, что поведали в турагентствах, кое-какую картину, все-таки, получили. План действий был определен. И, когда область поиска сузилась, я жене отбой команде. Притом реально от этого переживаю, даже психую. Но алогичность в поступках поднимаются на ещё больший уровень.
Надо было бы достать из доброй хранилища шкатулку с зеркальцом, от которых сны переворачивают душу. Но не сообразил. Но пробежаться по раскаленным углям намерение было.
Не довелось. Ранним утречком, посреди дистанции моей ежедневной пробежки, я ощутил старый, добрый, незаслуженно подзабытый, настрой. Тот, который нормально встряхивает и позволяет осмотреться с сияющим взглядом. Я называю его как проснувшегося героя. Точнее, проявившегося духа того, кому помогают небесные силы, который не разменивается на проблемы быта и, расправив плечи, бросается в неведомое.
Во времена, когда был подростком, это была игра в великий образ. Чаще, конечно, в форме древнегреческого героя или кого-нибудь из Месопотамии. Но позабылось такое дело. А зря. Кое-что из необычного в жизни я имел возможность испробовать. Понимание такого дело совсем другое теперь. Но житейская суета и дилетантский мистицизм, почему то, не подталкивали к этой игре. Да и успехи в самых разных областях бестолково сводил к обретению комфорта.