Дмитрий, уклоняясь от ударов равновесие не потерял. Напротив, принял позицию поудобнее и нанес некий удар в корпус, из-за спины дядьки, детали не видел. Но движение нападавшего стали более скованными, атака не развивалась. Мой товарищ сделал еще одно эффективное движение – ребром ладони в верхнюю часть корпуса. Мужичок рухнул. Одновременно с истеричной атакой подруги проигравшего, я заметил, как из очень неновой немецкой машины, вылезли трое мужчин, внешне, особенно стилем одежды, напоминающие нападавшего. Один достал биту из багажника и троица с грозными лицами направилась в магазинчик.
А подруга хама все настойчивей пыталась выцарапать глаза Дмитрию. Тот разок отклонился, потом своевременно отошел. Но женщина была исключительно настойчива. Хватала все вокруг, чем можно было ударить и атаковала.
Это не могло длиться до бесконечности. Дмитрий шлепком по лбу вынужден был отправить ее в нокдаун.
Я поспешил на подмогу к товарищу. Те трое, наверняка, будут столь же агрессивны. А с битой и опасны.
Поучаствовать в битве мне не довелось. Дмитрий решительно и быстро решил как разрядить ситуацию. По мне, это было красиво. Легкие и быстрые шаги и развороты. Даже при резких атакующих выпадах или отступлениях – безупречное равновесие. Удары, чаще одиночные, очень жестокие, от того и эффективные. Троица не сдавалась, опыт махания кулаками чувствовался. Хоть и через боль, но все время подымались и пытались по-новой атаковать Дмитрия.
А я застыл в дверях и любовался битвой. Слава Всевышнему, моя помощь была не нужна.
Около минуты пыхтения – и все закончилось. Мой товарищ деловито осмотрелся, жестом показал мне на ребенка, снимающего все это на телефон, сам же направился к работнику кафе.
Да, здесь были камеры видеонаблюдения. Не стоило оставлять такие киноархивы кому-нибудь.
Я с легким поклоном извинился перед папой и ребенком, решительно забрал телефон и там же, на месте быстро пролистал последние съемки. Удаляя, подумал, что теоретически все можно восстановить. Для надежности, включил на новую запись, но уже вид из окна. Надеюсь, это будет поверх места стертого фильма.
Дмитрий вышел из подсобки с диском от видеонаблюдения и махнул мне, пора на выход.
Перед отъездом для безопасности, я проколол две шины машины нападавших.
Адреналин бурлил и у меня. Мы ехали молча минут десять. Я был, даже очарован манерой ведения боя Дмитрием. Нечто сурово-аристократичное. Жестокая расстановка по своим местам.
– Папа деток выглядел достойным человеком. Так что у них есть шанс вырасти не тупой частью толпы или стаи, а стать человеками. – неожиданно нарушил тишину Дмитрий. – Я вынужден был помешать потоку унижающих достоинство оскорблений. Главное, смог не пустить кровянку никому. А-то – был бы плохой знак.
– Понятно – кивнул я.
Минут десять мы проехали молча.
– Меня впечатлило то, как ты им навалял. – говорю. – Удары твои были весьма эффективные, но не чувствовалось, чтобы ты вкладывал все тело в движение. В чем секрет, расскажи.
– Правильное движение и правильное место приложение силы. – скупо ответил Дмитрий. – все таки важно не ощущать себя равным с оппонентами, вообще, не ощущать себя человеком. Тогда не будет ни иллюзий, ни ужаса.
Спасибо, думаю, отшил. Мог бы вместо общих слов дать конкретную подсказку. Типа – упирался больше на переднюю часть стопы, или плечи опускал и лопатки раздвигал, так позволяло быстрей маневрировать. Общую теорию мы и так знаем.
Или я слишком поспешил, а у Дмитрия еще бурлил адреналин. Так что не до теории.
– Скажи, почему ты радовался, что у побитых не было крови. – через минут пять подзатянувшейся паузы я неожиданно и для себя, спросил. – тут какая-то примета, или есть некое правило как у инквизиторов из «молота ведьм», где при пытках нельзя допускать кровопускания.
– Примета. – чуть призадумавшись ответил Дмитрий. – Наше дело с артефактами касается сил с тонкими вибрациями. Если пролить кровь, даже животного, начинается влияние всякого потустороннего. Помехи могут быть небезопасными. Вот я и старался побыстрее разобраться с теми мужиками, чтобы ты не влез и по-боксерски не разбил носы или повыбивал зубы.