В-четвертых, вполне логично допустить, что боги-победители не забирали все подчистую – что-то они могли счесть совсем ненужным и бросили намеренно, а что-то могли и просто пропустить. Это создавало условия для того, чтобы люди начали охоту за «божественными» предметами, которые могли им представляться полезными с разных точек зрения. И здесь прослеживается сразу три различных цели поиска таких предметов.
Первая цель – примитивно утилитарная. Например, брошенные богами металлические предметы, лишенные своей функциональности, могли отправляться в переплавку с целью использования ценного металла. Это, в частности, объясняет аномально высокое содержание никеля в некоторых древних бронзовых изделиях, необъяснимое в рамках академического подхода к истории. Скажем, результаты недавних исследований изотопного состава древних металлических артефактов из района плато Альтиплано в Южной Америке указывают на то, что изделия из так называемой трехкомпонентной бронзы (сплава меди, никеля и мышьяка) индейцы культуры тиауанако изготавливали путем переплавки металлических стяжек, которые служили дополнительными силовыми элементами, скрепляющими каменные блоки конструкций Пума-Пунку и других мегалитических сооружений в боливийском Тиауанако (см. мою книгу «Металлы – дар небесных богов»).
Рис. 47. Выемки под стяжки в Пума-Пунку
Вторая цель – религиозно-культовая. Часть объектов, причастность к которым могущественных богов у наших предков не вызывала сомнения, использовалась в качестве «священных». Такие объекты служили не только для поклонения – они поднимали статус их обладателя. Это практиковалось и существенно позднее – в Средние века в Европе, когда обладание какой-нибудь христианской святыней (например, добытой в ходе завоевания Святой Земли) могло превратить бедную церквушку в захолустной деревне в значимый церковный приход, а саму деревушку в процветающий город.
Таким «священным» предметом мог быть, скажем, ранее упоминавшийся изрезанный со всех сторон базальтовый блок из Алалаха (см. Рис. 32), который археологи обнаружили в голом одиночестве посреди то ли дворца местного правителя, то ли храма. Отчетливые следы высокотехнологичного инструмента на этом блоке древние обитатели Алалаха не могли не заметить – эти следы служили для них показателем «божественного» происхождения данного объекта, а следовательно сам блок был достоин поклонения в качестве «святыни» и должен был размещаться в значимом месте, где он и был найден археологами.
Третья цель – функционально-практическая. Изделия богов, хотя бы частично сохранившие свою функциональность (то есть работоспособность), неизбежно должны были представлять особую ценность для людей, ведь можно было попробовать использовать этот функционал для своих каких-то нужд. Самая подходящая тут аналогия – ситуация, описанная в произведении Стругацких под названием «Пикник на обочине», где за предметами, оставшимися после инопланетного визита, развернулась самая настоящая охота.
Логично предположить, что за «божественными» предметами в древности должна была вестись аналогичная охота. Эту охоту могли вести, скажем, даже «на самом высоком уровне» – и мы действительно можем проследить ее как в легендах и преданиях, так и в признаках самых настоящих археологических работ в глубокой древности. Так, например, повреждения внутренних помещений и коридоров в Красной пирамиде в Дашуре, которые египтологи считают следами «грабителей», гораздо больше соответствуют открытым и вполне легальным археологическим работам, которые проводились с санкции и по прямому повелению фараона (см. мои книги «Цивилизация богов Древнего Египта» и «Предметы богов и их копии»).
Но логично ожидать, что были и «сталкеры» – вольные охотники за «хабаром». Соответственно, мог быть и «черный рынок», на котором торговали таким «божественным хабаром»…
Рис. 48. Глубокая яма в камере Красной пирамиды – результат древних археологических работ