Несколько иной вариант (который не принципиально отличается от приведенного выше) дает еврейская Агада:
«Посох этот, предуготованный в сумерки шестого дня творения, был дан господом Адаму в раю, от Адама перешел к Ханоху, от Ханоха к Симу, потом переходил по наследству к Аврааму, к Ицхаку, к Яакову и, наконец, к Йосефу. После смерти Йосефа посох был взят фараоном к себе. Итро, бывший одним из волхвов египетских, смутно чувствуя чудесную силу этого посоха, выпросил его у фараона и посадил среди деревьев в своем саду. Однако невидимая рука не давала ему подойти близко к посоху. Когда явился Моисей, увидел посох и прочитал начертанные на нем письмена, он протянул руку и беспрепятственно взял его себе. Видя это, Итро понял, что Моисею суждено освободить народ израильский, и дал ему в жены дочь свою Ципору».
Рис. 157. Моисей и дочери Итро у колодца
Во всех этих вариантах присутствуют два важных момента. Во-первых, посох имеет «божественное» происхождение и ведет свою историю «со времен Адама», то есть это предмет древних богов. А во-вторых, Итро был египетским жрецом!..
Однако версия, изложенная в приведенных цитатах, имеет и несколько весьма сомнительных моментов.
Во-первых, момент, когда «посох» попадает от Иосифа к фараону. Если учесть весьма бережное отношение евреев к своим святыням, то вряд ли просто так они передали бы подобную вещь в руки египетского фараона. Во-вторых, переход «посоха» от фараона к Итро – отдача его фараоном какому-то священнику «из чужаков» просто так тоже вызывает очень большие сомнения. И в-третьих, никто из перечисляемых предыдущих владельцев «посоха» не задействует его «божественные» возможности – даже Авраам, который уж точно не преминул бы это сделать. И история с Иаковым тут не в счет – она явно «притянута за уши». Иаков ни разу не выходит на прямую связь с Яхве и вообще не совершает ничего выдающегося (эпизод «борьбы с Ангелом», когда Иаков находился в состоянии полудремы, тоже нельзя рассматривать всерьез), а для перехода одному человеку через Иордан (где-нибудь вброд) не требуется раздвигать воды реки – это же не целая армия Иисуса Навина. Все это указывает на то, что, скорее всего, до Моисея никто из праотцев евреев «посохом» реально не владел, и у этого предмета совсем другая предыстория.
Если же учесть сходство «посоха» Моисея со «скипетрами» египетских богов, то можно сформулировать и совсем иную версию, которая выглядит значительно более реалистичной.
То, что Итро отдал Моисею, было реальным «скипетром» кого-то из египетских богов. Этот «скипетр» долгое время хранился в каком-то из храмов, а во времена реформы Эхнатона попал к этому фараону, который (согласно озвученной ранее версии) по поручению Яхве-Атона стремился собрать все доступные «божественные» предметы. Эхнатон же активно привлекал к государственной и иной службе «немху» – в том числе и выходцев из не египтян. К тому же вряд ли кто-то из жрецов традиционных древних египетских богов согласился бы с готовностью служить новому заштатному богу. Так что у Итро – мадианитянского князя (!) и «немху» для египтян – имелись все шансы стать священником Атона и получить доступ к хранилищу соответствующего храма, а соответственно и к «посоху»-«скипетру».
Когда же реформы Энатона были свернуты, Итро предпочел удалиться в пустыню к своему племени, прихватив попутно и «посох». Яхве же, судя по всему, был в курсе этого. А возможно, и сам санкционировал вынос «посоха» из храма – дабы сохранить контроль над важным предметом.
Однако к моменту, когда Яхве понадобился лидер для евреев, Итро уже состарился и для дела не годился. Наследников мужского пола у него не было – только дочери, так что Итро предпочел отдать «посох» на сохранение своему зятю Моисею. Вот таким образом Моисей и оказался владельцем «посоха» в ключевой момент истории, что кардинально изменило и его личную судьбу…
Первый контакт Яхве с Моисеем
Итак, до поры до времени Моисей вел жизнь обычного пастуха. Итро, правда, уже вручил ему странный «посох», который явно отличался от обычного пастушечьего посоха. Возможно, на нем даже были какие-то непонятные Моисею письмена, но все-таки подарок тестя был пока лишь красивым, но малопрактичным «сувениром».