— Ну беги, чего уж, раз приспичило, — она сердито насупилась, странно, обычно её внимательно выслушивали.
Риэлтерская контора, которую посоветовала тётя Лора, находилась, буквально за углом. Савва Иосифович оказался на удивление молодым человеком, примерно одного возраста с Чан Ми, типичный представитель поколения менеджеров. "Американская" улыбка не сходила с его лица, наверняка она мгновенно исчезала, как только за клиентом затворялась дверь. Но беседовать с ним было приятно.
— Здравствуйте, уважаемый эээ… — риэлтор широко открыл дверь кабинета, приглашая посетителей войти.
— Григорий Пантелеевич…
— Очень приятно, присаживайтесь. Что будем искать? Однушка? Флигель?
— Семья у меня большая, так что, думаю, нужна усадьба и побольше, комнатов на восемь-десять.
Чан Ми насторожилась. Восемь-десять? Что, всё семейство перебирается в Одессу? Это была катастрофа. Нет, она любит свою многочисленную родню и очень скучает, но жить в одном городе — это значит находиться под постоянным присмотром и опекой. У Чан Ми внезапно пересохло в горле.
— Прекрасно, прекрасно, — улыбка Саввы стала еще шире, — Что же, приступим.
На столе появилась стопка папок с фото, потом ещё стопка, и ещё. Дедуля выбирал с пристрастием, примерно через два часа он остановился на шикарной фазенде с колоннами, балконами и садом.
— Дедуля, а это не слишком?
— Ну что вы, Чан Ми, моя дорогая, прекрасный выбор — это же дворянская усадьба Нарышкиных! — Савва многозначительно поднял указательный палец, — в хозяйку этой усадьбы был влюблен сам Пушкин. Скажу вам по секрету, теперешние хозяева прямые потомки Александра Сергеевича, — он хитро подмигнул озорным глазом, — К сожалению, не признанные.
— Хватит болтать! — дедушка встал, смачно плюнул на ладонь и протянул её риэлтору, — Беру. По рукам?
Кровь отхлынула от лица Саввы, улыбка слегка перекосилась, но менеджер уже подсчитывал барыши и, изо всех сил скрывая отвращение, ослепил белоснежными зубами странных, но выгодных покупателей…
— Дедуля, зачем такой огромный дом? — Чан Ми начала задавать вопросы, как только они вышли на улицу, — неужели вся семья переедет сюда?
— Ну а что? Будем жить семьёй большой и дружной. Тебе же лучше.
— Вы что же, снова решили меня опекать? Я категорически против! Я взрослая и хочу жить своей жизнью. Конечно, я всех своих родных очень люблю, но вы же постоянно вмешиваетесь в мою жизнь!
— Да кто тебе сказал, что все ради тебя съезжаются? Может, как раз мою судьбу устраивать будут?!
— В смысле?
— А? — вздрогнул дедуля, и тут же поправился, — да это я так, к примеру, не бери в голову…
На кухне витал аромат свеже-поджаренных тостов, томился чай в заварнике. За большим столом молча сидели двое и думали каждый о своем.
— О как, уже вернулись? — тётя Лора была, как всегда, очень громкой, так что Чан Ми от неожиданности слегка подскочила на стуле.
— Так оно ведь дурное дело не хитрое — деньги тратить, — ответил дедушка, откусывая большой кусок тоста со щедрой прослойкой сливочного масла.
— Коли есть, что тратить, — захохотала Глория, одновременно оценивающе рассматривая Грегори. Запахло новой перепалкой, и Чан Ми решила отвлечь внимание на себя.
— Тётя Лора, вы мне про графа Веймарна начали рассказывать, так вы из знатного дворянского рода?
— А то! Посмотри на этот гордый профиль! — тётя Лора повернулась к окну, — Но, по правде сказать, предок мой был незаконнорожденным, байстрюк в общем. Папенька, кабелина, его не признавал и ходить бы ему всю жизнь Петькой Марьиным, если бы не случай.
Дело было при Петре I. В то время была у государя зазноба, да так он любил её, что всё бросал и мчался к ней, по первому её зову. Звали её все Красава. Ну и, само собой, понесла она от государя нашего сластолюбца. В ночь, когда срок пришел ей ребёночка родить, она в деревню Марьино забрела, а предок мой, Петька, в ту ночь решил счеты с жизнью свети, потому как жизнь эта у него не клеилась никак. Вот, пристроился он в лесочке, ветку покрепче ищет, смотрит — в заброшенной избушке, окошко засветилось. Любопытно ему стало, ну, и пошел посмотреть. Подкрался, заглянул в окно, а там барышня одна мечется между двумя роженицами. Постучал он в избушку, помощь свою предложил, а его и послали к государю на ушко шепнуть, что некая дама по имени Красава от бремени благополучно разрешилась.
— А как же я на своих двоих, пока добегу, дитё уж и разговаривать начнет, — решил Петька деру дать, — видимо ли дело к царю посылают, да кто ж его к нему допустит? — а барышня эта и говорит, — иди-иди, там на крыльце тебя Сметанка дожидается, мигом домчит.