Она огляделась.
— И все это сделали вы — один?
С минуту я не отвечал, — я как будто испытал еще один шок. Ее голос — он совсем не был гнусавым! В нем был мед и теплое вино, он ласкал слух своей мелодичностью, и я почувствовал приятный трепет. Как же это я не сообразил! Ведь она играла, как актриса, и тот голос был тоже частью игры.
Наконец я обрел дар речи.
— Ну да, я, — сказал я и чуть не добавил: — Моим молоточком.
Она передернулась.
— Ох! Больно голове.
— Погодите, вот очнутся эти юнцы. — Я невольно усмехнулся. Похоже, что у всех, с кем я имел дело, пострадали головы. Мы разговаривали уже две-три минуты, и мне ни разу не пришло в голову, как нелепо все это выглядит: красивая, почти обнаженная девушка и я — в пустынной местности — среди чуть ли не настоящих трупов.
Я выяснил, что она — сотрудник отдела по расследованию краж и ограблений, и уже три недели охотится за «Черной бандой». Она уже собрала множество улик относительно четырех ограблений, которые подростки совершили под предводительством Чака: этих улик вполне достаточно для того, чтобы Чак, Крыс, Коротышка, плюс еще полдюжины членов шайки были изъяты из обращения. А тут еще дело Фрэнклина, и преступники — та же «Черная банда». Люсиль удалось войти в доверие к Чаку, и она согласилась остаться с этой шайкой некоторое время.
Она сказала:
— Простите, что я была вынуждена дать вам пощечину, мистер Скотт…
— Шелл.
— Но дело в том, что Чак мог в чем-то проговориться, если бы он был во мне уверен. Я должна была завоевать его доверие, мистер Скотт, и…
— Шелл.
— И, потом, я не могла не засмеяться. У вас был действительно смешной вид, мистер Скотт.
— Шелл.
Видимо, она совершенно честно не сознавала, какой сейчас вид у нее самой. Впрочем, она же не видела себя со стороны.
— Мне пришлось держать при себе мой жетон и пистолет, — продолжала она, — иначе я не могла бы произвести арест. И Чак их обнаружил. У него вышли все сигареты, и он полез ко мне в сумку, — надеялся найти что-нибудь у меня. А вместо сигарет нашел совсем другое! Когда он выбежал к нам из клуба, у него в кармане был мой пистолет. Но до этого я с успехом его дурачила. — Она сделала гримасу. — Я даже позволила ему поцеловать меня, — иначе было нельзя, — но он ни разу. — Она запнулась. — Бог мой! — прошептала она. — Только что, перед тем, как он меня ударил, он сказал, что собирается меня… собирается меня… — Казалось, она не может выговорить, что именно, и сначала я даже не понял, что она имеет в виду.
— Собирается… может, он…
И тут до меня дошло:
— Нет, нет! Я видел, как он вас ударил. А через две секунды я обрушился на него, как Тор[21]. Он не… он не… ну, словом, он не успел ничего такого.
Чувство огромного облегчения отразилось на ее лице и она глубоко вздохнула; о, господи, она глубоко вздохнула, и у меня отвалилась челюсть, и то ли потому, что наш разговор принял такой оборот, или потому, что мы сидели так близко друг к другу, — но только она вдруг осознала, что Чак фактически содрал с нее блузу.
Она тихонько ахнула и закрыла грудь руками, вспыхнув и прошептав при этом:
— О, господи боже!
Я усмехнулся:
— Да, в самом деле.
Сегодня я столько раз рисковал, что я решил пойти еще на один — маленький — риск. Сработало нормально.
— О! — сказала она. — О, Шелл.
С минуту ничего больше не случалось. Я был так близко, что мог бы коснуться ее, и мы смотрели друг на друга, откинув головы. Медленно, но это созрело. Не было никаких электрических искр, и земля не покачнулась и не разверзлась; нам просто стало жарче, чем в аду. Ее лицо смягчилось, я обнял ее за плечи и притянул к себе. Ее теплое дыхание коснулось моих губ, и я почувствовал, что сейчас растаю и просочусь сквозь землю.
Как раз когда дело стало снова принимать интересный оборот, я услышал вой сирены, и среди деревьев вспыхнули и закачались лучи фар.
Я приподнялся и оглянулся, от моего дыхания почти дрожали кусты, и я сказал:
— Ну и хорошее же время они выбрали, дьяволы.
Через несколько секунд появились Сэм и два мальчика из его взвода. Они живо упрятали Чака и его дружков в полицейские машины.
Сэм снял мундир и дал его Люсиль. Даже в этой, свободно висевшей на ней, одежде она была прекрасна в моих глазах. Потом Сэм протянул мне руку, в то время как Люсиль, улыбаясь, стояла рядом.
— Мы оба многим обязаны тебе, Шелл. И мистер Фрэнклин тоже. Теперь этим юнцам крышка.
Я не находил слов; мой пульс все еще гнал, как сумасшедший, и я не мог отвести глаз от Люсиль, когда она примостилась рядом с Сэмом в его переполненной кабине. Потом она сказала: