— Это было такое удовольствие, Шелл.
— Да… — Это все, что я смог произнести в ответ. — Я бы хотел встретиться с вами еще… Когда-нибудь… Может быть, завтра?
Ее ответ утонул в смехе Сэма, и в тот же миг он снял машину с места, включив высокую скорость. А я — я побрел к своему кэду. Господи, какая она прелестная. Как я хочу снова ее увидеть.
Стриптиз убийства
Он умер мгновенно и незаметно, с открытым ртом, так как собирался рассказать остальную часть истории, и единственный шум он произвел, когда его голова стукнулась об красное дерево моего стола. Можно было не опасаться ни опухоли, ни ссадины; он был мертв еще прежде чем наклонился вперед и стал падать из моего лучшего кресла; аккуратная дырочка почти в центре его лба зияла мне в лицо, как третий незрячий глаз.
Если говорить точно, это не было началом; по крайней мере, для меня лично. Это началось за пять минут до того, как пуля пронзила его мозг и, разворотив ему череп и кожу, вылетела у него из затылка.
Он пришел ко мне в пятницу, около семи часов вечера. Я только что скормил очередную порцию сушеных креветок рыбам гуппи, которых я держу в большом аквариуме на книжном шкафу в моей конторе. Гуппи — это сокращенное название какой-то породы тропических рыб, от которых в воде как будто вспыхивают радуги. Да, гуппи. Я люблю гуппи, — и можете идти ко всем чертям.
Он был пожилой и высокий. Почти с меня ростом, скажем — шесть футов и один дюйм, а весом, пожалуй, превосходил фунтов на двадцать мои двести шесть. Эти лишние двадцать фунтов были за счет его брюшка, которое он уже начал отращивать. Его словно размытые голубые глаза смотрели сквозь очки в стальной оправе; у него было квадратное лицо, слабый подбородок и толстая шея, которой было явно неудобно в воротничке по меньшей мере семнадцатого размера.
Он спросил неожиданно очень высоким голосом:
— Мистер Шелдон Скотт?
— Он самый.
— Лоринг, Джон Лоринг. — Он подал мне руку, как будто это были чаевые. Кожа на руке была мягкая и гладкая, как у женщины.
Я сказал:
— Присаживайтесь, мистер Лоринг. Чем могу служить?
Пока он усаживался на кончике кожаного кресла у моего письменного стола, я вспоминал, где мне встречалась фамилия Лоринг. Она мелькала в лос-анджелесской печати, всегда в связи с долларами, но до сих пор перед ней всегда стояло «миссис», а не «мистер». Я никогда не представлял себе, что есть еще и мистер Лоринг. И вот этот мистер сидел на кончике моего кресла. Без всяких предисловий он сказал:
— Мистер Скотт, я заплачу вам пять тысяч, если вы избавите меня от одного человека.
Я вскинул на него пару бровей, тихо кашлянул и сказал:
— Полегче, мистер Лоринг. Я частный следователь, а не искоренитель. Что вы имеете в виду под избавлением?
Он быстро и нервно усмехнулся.
— Простите за неудачный выбор слов, мистер Скотт. Я как-то замотался. Я вовсе не имел в виду, что вы должны кого-то убить. По крайней мере, не думаю, чтобы это было необходимо. — Он невесело рассмеялся и продолжал: — Я хочу, чтобы вы избавили меня от шантажиста. Меня шантажируют, и самое смешное в том, что я не уступил ни на пядь. — Он немного поколебался. — Ну, может быть, это не совсем точно. Сегодня я сказал этой дряни, — как раз перед тем, как поехал к вам, — что не заплачу ему ни цента, и что если это не прекратится, я обращусь в полицию. В ответ он только засмеялся мне в лицо. Я вспомнил, что читал о некоторых ваших — гм — подвигах, мистер Скотт, — вот я и нашел вас в телефонной книге и приехал к вам.
— Почему ко мне? Вы ведь хотели в полицию.
— Все-таки, знаете ли, шантаж. Похваляться тут особенно нечем, я бы хотел по возможности избежать шума и огласки. Поэтому и обращаюсь к частному следователю. Дело довольно необычное, и мне хотелось бы оставаться в стороне, насколько это возможно. Это очень важно. — Он пошарил в кармане, вытащил белый конверт и протянул его мне. — Я готов заплатить пять тысяч долларов, если вы сделаете все так, как мне нужно.
Я взял конверт, раскрыл его и любовно взглянул на хрустящие зеленые бумажки внутри.
Закрыв конверт, я похлопал им по руке и сказал:
— Ваше предложение очень заманчиво, мистер Лоринг, но я бы хотел выслушать всю историю. Кто вас шантажирует? С кем вы бы сегодня вступили в спор? Начните с начала.
Он вздохнул и поправил очки.
— Ну, это фактически началось, когда я чрезмерно заинтересовался искусством. Он нахмурился. — Искусством, — повторил он с горечью.