— Не много. Высокий, тощий. Никакого подбородка и черные усы из десятка волосинок. Раньше держал магазин товаров для художников. Пожалуй, вы бы сказали, что теперь он образовался. Приобрел вкус к дорогостоящим дамам.
— То есть?
Эллис поднял два пальца, тесно переплетенные между собой.
— Он вот так с Ведьмой Вейл, королевой стриптиза в Сейбр-Клубе. Огненной и уж-жасающей. — Он вздохнул. — Ради такого персика я бы сам научился любить картины с червивыми яблоками.
Я вдавил сигарету в стеклянную пепельницу.
— Что-нибудь еще можете рассказать?
— Да пожалуй, это все. Жизнь этого парня не была богата событиями.
Я поблагодарил его и ушел.
У стола администратора я остановился и поговорил с дежурным клерком. Он сказал мне, что Эллис явился где-то среди дня и поднялся прямо в свой номер. Вот и все, что я узнал.
Из телефонной будки в вестибюле я позвонил Масси. Единственный номер телефона, указанный под этим именем, принадлежал его магазину в центре города, и там мне никто не ответил. Никто не ответил и в студии Филлсона, и у него дома. Пустота. Я решил во что бы то ни стало проверить студию Филлсона.
У себя в конторе я захватил карманный фонарь и связку ключей, которые я собрал в процессе своих похождений. Может быть, это не совсем законно, но все же лучше, чем взламывать замки, и гораздо спокойнее и тише.
Я поставил свой кэд[24] позади Хэмилтон-Билдина и пошел по Бродвею. Дом, куда я направлялся, находился как раз на другой стороне Шестой. Я прошел между конторой по займам и агентством по продаже земельной собственности, поднялся на один пролет выше и обнаружил дверь с надписью простыми жирными буквами: «С. А. Филлсон».
Третий ключ сработал. Я тихо проскользнул внутрь, удостоверился, что шторы спущены, и стал обшаривать вокруг своим фонариком. Помещение было явно оборудовано для комфорта; одна огромная комната, которая выглядела бы скорее как гостиная миссис Лоринг, чем как студия, если бы не крепкий запах застарелой масляной краски и скипидара, ударивший мне в нос. Вдоль стен стояли мольберты и подрамники с полузаконченными холстами, а на стенах висели четыре или пять полотен с сюрреалистскими кляксами из взбесившихся квадратов и кругов.
Я быстро осмотрел холсты. Большей частью обнаженные натуры, весьма противные, и несколько пейзажей и натюрмортов. Мебель, за исключением нескольких стульев с прямыми спинками и трех кожаных пуфов, состояла из роскошных мягких диванов и кресел, обитых материей в темно-красных и серых тонах. Толстый ворсистый ковер простирался от стены до стены, и я почти приготовился увидеть свору ирландских сеттеров, свернувшихся клубочком перед несуществующим камином. Ни стола, ни шкафов, ничего, в чем можно было бы порыться, хотя я не имел ни малейшего представления о том, что я ожидал бы найти, если бы было где искать.
Полдюжины растений в горшках темнели в полумраке, как миниатюрные деревья. Я провел по ним луч своего фонаря и среди листьев одного из них заметил что-то белое. Я подошел и извлек маленький треугольный лоскуток материи, ничего не означавший. Он немного напоминал половину игрушечного парашюта — мальчишкой я часто мастерил их из старого носового платка, четырех отрезков нитки и куска породы. Только этот выглядел как три нитки, половина носового платка и никакого камня. Я сунул находку в карман.
Пятнадцать минут спустя осмотр студии был закончен. Я не нашел ничего, кроме запертой двери в глубине комнаты; отпереть эту дверь я не смог ни одним из моих ключей. Я уже собирался уйти, послав ее ко всем чертям, как вдруг фонарь на миг высветил что-то, втиснутое в щель между дверью и притолокой. Я нагнулся и посмотрел. Это был обрывок целлулоидной полоски, похожей на кинопленку.
Я осторожно вытянул ее из щели и просветил фонарем, и вдруг на меня взглянула из нее стройная девушка, поднявшая руки над головой, как при исполнении национального балийского танца. Картинка была слишком мала, но то, что я смог разглядеть, было приятно. Похоже, что на танцовщице ничего не было, кроме собственной кожи и джи-стринга[25] — в общем, восхитительный лакомый кусочек. Я опустил ее в нагрудный кармашек, нежно похлопал по нему рукой, вышел из студии и запер за собой входную дверь.
Из аптеки на углу я еще раз позвонил в резиденцию А. С. Филлсона. Послушав некоторое время вылетающие из трубки тихие гудочки, я удостоверился, что ответа не будет, и дал отбой.
Выйдя из аптеки, я закурил, снова погрузился в свой кадиллак и двинулся по Бродвею. Доехав до Второй улицы, я свернул влево, поехал по ней, пока, за Лукас Эвенью, она не стала Беверли, и выехал на Бульвар Беверли.
25
g-string — лента, которая остается на шее или на поясе исполнительницы стриптиза после того, как она сбросит с себя всю одежду.