Вам уже знакомы подобные помещения. Справа, за деревянной стойкой — парни, которые забирают ваши деньги и выдают вам билеты; репродуктор, сообщающий о ходе скачек, о результатах и т. п. На стенах — прямо и слева — объявления, извлечения из справочников о лошадях, сведения о том, какая лошадь побежит по какому треку, и как они бежали до этого забега, и еще тонна другой информации в сокращенных кодовых обозначениях, которые совершенно непонятны неискушенному человеку и лишь немного понятнее «жучку»[2]. Поэтому вы бросаете последний взгляд на код, под которым значится ваша лошадь, — имя этого коня Великолепный, и до сих пор он бегал так, будто у него сломана косточка; и это как раз очень хорошо, ибо когда он победит, вы получите предельную сумму: пятнадцать к одному[3], а это случится именно сегодня, потому что ваши сведения, можно сказать, прямо из стойла. Поэтому вы становитесь дерзким и беспечным, как школьник на втором свидании с одной и той же девочкой, и ставите по четыре доллара на нос. Парень дает вам ваш листок, где вписаны ваши инициалы, кличка лошади, на которую вы ставите, и сумма ставки; а из репродуктора пронзительный голос возвещает, что лошади на старте, — побежали, — бегут; и потом все кончается. И если предсказание, которое вы получили, исходило прямо из лошадиных уст[4], значит, лошадь лгала сквозь свои желтые зубы, и вы начинаете думать, что это предсказание, возможно, вышло из какой-то другой части ее анатомии. Во всяком случае, вы недоумеваете, что же, черт возьми, приключилось с Великолепным.
Если вы хотите узнать у босса, что случилось с Великолепным, или застрелить этого негодяя, или плюнуть ему в глаза, вы проходите в дверь в левой стене этого азартного ада и оказываетесь в узком холле. Справа от вас комната, которая служит чем-то вроде кладовой; слева — кабинет Флеминга Драгуна. Только не стойте под дверью и не подслушивайте, потому что поблизости слоняются два отвратительных парня.
Усекли? Знаете теперь, как туда пройти? О’кэй. Но послушайтесь моего совета: не ходите. По крайней мере, не ставьте на Великолепного…
Я вышел из кабинета Драгуна в узкий холл. Голая лампочка на потолке отбрасывала на стены желтый свет.
Мои краснолицые приятели стояли, прислонясь к двери кладовой. Я подошел к ним. Коренастый был поближе. Он выпрямился и взглянул на меня с кривой, презрительной усмешкой.
Он сказал:
— Как голова, шпик?
Я влепил ему в живот кулаком. У него перехватило дыхание и он издал какой-то звук, — как будто хотел крикнуть «помогите», но не смог закончить, и этот звук повис в воздухе, как тот звук, который вырывается у человека после двойной порции дешевого бурбона. Он согнулся, задыхаясь. Я размахнулся от бедра левой рукой и врезал ему в подбородок, с удовлетворением ощутив, как удар отдался у меня в запястье и плече. Он шлепнулся, как мокрая тряпка, и растянулся на полу неподвижной грудой.
Это произошло в одну секунду, но маленький успел сунуть руку под пиджак. Перешагнув через его товарища, я схватил его за руку и сильно крутанул. Он издал писк, похожий на звук детского воздушного шара, когда из него выпускают воздух, и упал на колени, откинувшись назад и повторяя: «ааа-ааа-».
Я сунул руку ему под пиджак, вытащил пистолет и швырнул его на другой конец холла; потом ударил его по одной и по другой щеке. Голова его дернулась вправо и влево, и глаза стали как будто стеклянные. Я оставил коренастого там, где он рухнул на пол, а маленького — стоящим на коленях, и вышел.
Я взглянул на часы. Было без пяти семь, и всех, кто играл на скачках, уже и след простыл. Даже тех, кто старается извлечь все, что можно, до самого конца. В магазине новинок, до закрытия которого оставалось еще пять минут, пара старшеклассников хихикала над «художественными» слайдами, в то время как продавец Генри стоял за прилавком со скучающим видом. Я кивнул ему и присоединился к редким пешеходам на Грэнд-стрит. У газетчика на углу я купил «Сентинел» и прошел полквартала по Одиннадцатой, туда, где оставил свой кадиллак.
«Сентинел» все еще продолжал свою кампанию против лихачества автоводителей и дорожных инцидентов. Слева в рамке газета возвещала: ДВА СМЕРТЕЛЬНЫХ СЛУЧАЯ ЗА ПОСЛЕДНИЕ 24 ЧАСА, а внизу, в статье на два столбца, осуждалось безрассудство небрежной езды и особенно подчеркивалось возрастающее число фатальных наездов на пешеходов: в результате Лос-Анджелес становится мишенью для нападок со стороны Национального Совета безопасности движения. Я прочитал статью с начала и до конца, — ведь Джо Брукс, историю которого я расследовал, был явной жертвой такого фатального наезда, — просмотрел помещенные в номере комиксы и включил мотор.
4
Игра слов: выражение from the horses mouth (из лошадиных уст), заимствованное из конноспортивного лексикона, означает «из первоисточника».