Я слышал, как папа попрощался.
Я слышал, как закрылись входные двери.
Я понял, что обречён.
23
— Поверить не могу, — пробормотал я вслух. — Папа был так близко. Так близко!
Я рухнул на пол, и сердце мое тоже ухнуло вниз. Мне хотелось падать все дальше и дальше — сквозь пол, сквозь землю. Падать и падать, пока не исчезну вовсе.
Горло болело от крика. Почему папа не услышал меня? Я же его слышал.
И почему он поверил лжи доктора Грея? Почему папа сам не осмотрел лабораторию?
Он бы увидел меня через окно. Я был бы спасён.
Я понял, что доктор Грей — очень плохой человек. Он притворялся, что его интересует лишь наука. Он притворялся, что беспокоится о моём здоровье, о моей безопасности. Сказал, что будет держать меня здесь ради моего же блага.
Но он солгал моему отцу.
И солгал мне.
Я вздрогнул, сидя на полу. Холодный воздух, казалось, просочился мне под кожу. Я закрыл глаза и опустил голову.
Я хотел оставаться спокойным. Я знал, что нужно сохранять спокойствие, чтобы мыслить ясно. Но я не мог. Я чувствовал, как по спине бегут мурашки. Не только от холода, но и от страха.
Внезапно моё внимание привлекли голоса. Я затаил дыхание и прислушался.
Это был мой папа?
Или у меня уже слуховые галлюцинации?
— А может, я и осмотрюсь, — вроде бы сказал мой папа.
Неужели мне это снится?
Нет. Я слышал, как доктор Грей что-то пробормотал. Затем услышал, как папа сказал:
— Доктор Грей, иногда Дана залазит туда, куда не следует. Он так сильно увлечен наукой, что мог пробраться в здание через заднюю дверь.
— Да! — счастливо воскликнул я. Каждый раз, когда я теряю надежду, откуда-то появляется ещё один шанс.
Я вскочил и поспешил к окну. Я скрестил пальцы и молился, чтобы папа дошёл досюда и увидел меня.
Через несколько секунд я увидел папу и доктора Грея в дальнем конце длинного белого коридора. Доктор Грей медленно вёл его, открывая двери. Они заглядывали в каждую лабораторию, а затем двигались дальше.
— Папа! — позвал я. — Ты меня слышишь? Я здесь!
Несмотря на то, что я прижался лицом к стеклу, он меня не слышал.
Я постучал в стекло. Папа с доктором Греем продолжали идти. Папа меня не услышал.
Я ждал, когда они подойдут поближе. Сердце рвалось из груди. Во рту пересохло. Я прижался к окну.
Через пару секунд папа заглянет в окно и увидит меня здесь.
А потом я выйду — и мистеру Грею придется многое объяснить.
Прижав к стеклу ладони и нос, я смотрел, как они приближаются. В этом конце коридор был тёмным, но я отчётливо видел, как они проверяют лаборатории на другом.
— Папа! — крикнул я. — Папа, сюда!
Я знал, что он меня не услышит, но всё равно кричал.
На несколько секунд оба скрылись в лаборатории. Потом вышли и направились ко мне.
Они говорили вполголоса. Я не слышал, о чём.
Папа смотрел на доктора Грея.
Иди сюда, папа, мысленно звал я. Пожалуйста, осмотри конец коридора. Посмотри в окно.
Тихо переговариваясь, они исчезли за другой дверью.
Интересно, о чём они разговаривали?
Через несколько секунд они вернулись в коридор. Направились ко мне.
Папа, пожалуйста! Я здесь! Я нетерпеливо прижался к стеклу.
Я постучал кулаками в окно.
Папа посмотрел.
Посмотрел в окно.
Он смотрел прямо на меня.
Я понял, что спасён!
Я сваливаю отсюда!
Папа смотрел на меня несколько секунд.
Потом повернулся к доктору Грею.
— Спасибо, что всё мне тут показали, — сказал он. — Даны здесь точно нет. Извините, что отнял у вас время.
24
— Папа, да я прямо здесь! — крикнул я. — Ты смотришь прямо на меня!
Я что, невидим?
Почему он меня не видит?
— Извините, что отнял у вас время, доктор Грей, — повторил папа.
— Удачи в поиске Даны, — ответил доктор Грей. — Уверен, он скоро появится. Наверняка засиделся у товарища и забыл про время. Вы же знаете, как у детей бывает.
— Нееееееет! — испустил я протяжный вопль. — Папа, вернись! Папа!
Я был в ужасе. Папа повернулся и зашагал обратно по коридору.
Я снова закричал и начал бить кулаками по стеклу.
— Папа! Папа! Папа! — повторял я с каждым ударом кулака.
Папа обернулся.
— Что это за шум? — спросил он у доктора Грея.
Доктор Грей тоже обернулся.
Я заколотил в стекло ещё сильнее. Я стучал, пока кулаки не начали пульсировать от боли.
— Папа! Папа! Папа! — продолжал скандировать я.