- Я же никогда об этом не слышала... кажется, кто-то к воротам подъехал!.. - насторожилась Марфа.
Она кинулась к окну и, прижавшись лицом к стеклу, стала всматриваться в ночную темень.
- Рыжик у ворот, а Игната что-то не видать, - торопливо проговорила невестка и так, без платка, бросилась к дверям.
- Шаль-то хоть накинь, простынешь! - крикнула ей вслед старуха. Игнат-то прозяб, поди, с дороги, коня помогла бы распрячь да завести в конюшню...
Но Марфа была уже за дверями.
- Разве послушается когда-нибудь, - ворчала старуха. - Такой ветер на улице, а она с открытой головой! Платка, что ли, нету аль шубенки... - Она подошла к печи, отодвинула заслонку и стала смотреть, хорошо ли зарумянились пироги.
Подбежав к воротам, Марфа не сразу отодвинула засов. Она сначала через плетень выглянула на улицу - у ворот действительно стоял Рыжик, помахивая головой и позвякивая удилами. Увидев Марфу, он потянулся к ней мордой и жалобно заржал. Марфа искала глазами Игната: "Может, пешком шел, приотстал..." Но на улице никого не было. "Может, в Совдеп зашел?.. Или к Ивану Андреевичу?.. - Где же это он?.." В соседней избе, где жил шорник Иван Андреевич, горел свет. Марфа подбежала к окну и, приподнявшись на носках, заглянула в комнату. Ветер трепал ее волосы, леденил щеки, поднимал подол платья, но она ничего не замечала - думала только об одном: "Где Игнат и что с ним?.." Предчувствие чего-то недоброго охватило ее.
В избе соседа тускло горела лампа. Иван Андреевич сидел на маленьком стульчике и сучил дратву. Игната в комнате не было.
Марфа вернулась к воротам и завела Рыжика во двор. "Придет..." мысленно успокаивала она себя, распрягая потного коня. И только тут заметила, что вожжи волочились по земле, концы их были покрыты ледяной коркой. Это еще больше встревожило ее. Она отвела Рыжика под навес и, вернувшись к саням, достала из-под куги коврик и понесла его в дом.
- Мамаша, Рыжик без Игната пришел! - испуганно проговорила она, дрожа от волнения и холода.
Она развернула коврик и при свете лампы увидела на нем темные пятна. Поднесла коврик ближе к свету - кровь!.. Марфа с ужасом смотрела на пятна и не могла выговорить ни слова, посиневшие губы ее дрожали, коврик выпал из рук. Подошла мать и тоже, бледная и испуганная, начала рассматривать пятна. Кровь еще не замерзла, пальцы прилипали к коврику.
- Батюшки, что же это такое? - зашептала Марфа. - Убили!.. Убили!.. Ведь стреляли, стреляли, я сама слышала! - Она застонала и, закрыв лицо ладонями, опустилась на колени.
"Боже, боже..." - шептали губы. В голове возникали и проносились картины одна ужаснее другой. Убили, убили, и лежит он теперь в снегу и замерзает... Она вспомнила перекошенное в ехидной улыбке лицо кулака Пескова, его злой, ненавистный взгляд, словно вновь услышала его насмешливый голос: "Быканиха, скоро придем к тебе свататься..." Марфа с ужасом догадалась, что это они, Песков и Калашников, подстерегли Игната и убили...
- Это Песковы подстерегли его, Песковы. Звери, волки!.. Напали, наверное, на одного, избили до полусмерти и бросили где-нибудь на дороге... Разве от них отобьешься, волки и есть волки, стаей ходят, всем родом. Испокон веку подлость творят, и дед был кровопиец, и отец, и сыновья такие же, что им стоит загубить душу!.. Беги, Марфуша, к Василию и скажи, что мол, Игната Песковы избили...
- А может, к атаману?.. Может, он лучше?..
- Нет, нет, иди к Василию, пусть он его поищет. Ты - женщина, что ты сможешь сделать? Да и атаман тебя слушать не станет. Он тоже из того же рода, что и Песковы, - волки!.. Беги скорее, Марфушенька, к Василию.
Марфа накинула шубенку и побежала к дому Василия.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
1
Хаким почти не слушал доктора Ихласа, его интересовало другое, другие были у него мысли - он старался разгадать, что значит: "Придет время - все узнаешь..." Странно вела себя сегодня Мукарама, говорила резко и даже грубо!.. А старуха?.. О, эта проклятая старуха, поговорить не дала как следует... Хаким думал обо всем этом и не мог ничего понять. Он почти не слушал, что говорил ему доктор Ихлас, и безразлично кивал головой.
- Ты где собираешься проводить лето - в городе или в ауле? - спросил Ихлас.
Хаким не понял вопроса и бессмысленно ответил:
- Да.
- В ауле неинтересно, да и делать там сейчас нечего - скука. А в городе, пожалуй, можно интересно проводить время, - продолжал доктор, не обратив внимания на то, что Хаким ответил невпопад.
Он давно уже с любопытством присматривался к красивому лицу Хакима, к его тонкой и стройной фигуре, с завистью отметил, что юноша стал очень симпатичным молодым человеком и, пожалуй, красивее его, доктора. Раньше Ихлас был твердо убежден, что он самый красивый из казахов. Об этом говорили ему женщины. Вот и вчера на балу у барона Дельвига Ольга Константиновна жена самого Жаханши Досмухамбетова - восхваляла его красоту.
- Жаханша, взгляни, пожалуйста, на Ихласа Чугуловича, ведь вправду он красавец! - восторженно говорила она мужу. - Нашему доктору только в Петербурге на балах танцевать. Он бы непременно имел успех! Будь я чуточку помоложе, обязательно бы влюбилась в доктора Ихласа, и ни в кого больше. Я и сейчас немного влюблена в него...
Хотя Ихлас и любил, когда ему говорили комплименты и хвалили его в глаза, но теперь ему было все же как-то неловко: рядом стоял муж. Жаханша Досмухамбетов, мельком взглянув на доктора, улыбнулся и сказал, обращаясь к жене:
- Ровно десять лет назад, Ольга Константиновна, ты мне говорила точно так же. Бывают ли дни, когда ты ходишь не влюбленной в кого-нибудь?
В просторном особняке барона Дельвига собралась почти вся городская знать. Пили настойки, ели мороженое, играли в карты и танцевали. Беспрестанно гремела музыка. Весь вечер Ольга танцевала только с Ихласом, улыбалась ему и представляла своим знакомым. Все это теперь вспоминал Ихлас. Глядя на Хакима, он думал: "Если бы Ольга Константиновна увидела на балу его, несомненно, бросила бы меня среди зала и ушла танцевать с ним..."
Доктор Ихлас продолжал смотреть на Хакима, и вдруг его осенила мысль: "У Досмухамбеговых есть свои нукеры*, которые сопровождают их везде и всюду. Сразу чувствуется власть. Правда, я не настолько известен, как они, но разве плохо, когда и меня будут окружать нукеры. Мои нукеры!.. Как же я раньше об этом не подумал? Пять-шесть молодых людей с образованием, да вдобавок красивых, как этот сын своенравного Жунуса! Отличная мысль. Великолепно! Отец будет очень доволен, если узнает, что у меня в нукерах сын Жунуса Хаким..."