- Погоди, паря, еще какой толк выйдет. Впереди дел много. Хотя бы, скажем, Совдеп избирать зачнут, а ты - тут как тут и тоже руку подымешь...
- Дядя Мартыныч верно говорит: Червяков, Абдрахман - наши!.. Дядя Макар - наши!.. - крикнул Сями, коверкая русские слова. Он выскочил из-под крыльца и стремглав пустился бежать по улице.
- Господи!.. Антихрист!.. - услышал он позади. Это говорил обомлевший от испуга Макар.
- Я тоже наш!.. - обернувшись, крикнул Сями и побежал еще быстрее.
2
Сями бежал, не чувствуя под собой ног, и чуть не сбил Хакима, сошедшего с крыльца курбановского дома и стоявшего теперь на тротуаре. Мальчик испугался. Он принял Хакима за человека, специально подстерегавшего его. Вывернувшись, Сями бросился на середину улицы. Но Хаким и не думал преследовать его; он пришел к Курбановым еще с вечера в надежде увидеть Мукараму, - может быть, выйдет она, может быть... Долго сидел на скамеечке крыльца, спрятавшись в тень, утомился и закоченел от холода и теперь, безнадежно махнув рукой, собрался уходить. Мальчика он узнал сразу: "Это тот, что наклеил листовку на ворота! - Он еще тогда позавидовал мальчику холод, ночь, а он ходит с клеем и листовками. - Кто он? Кто послал его?" Хаким удивлялся смелости и решимости маленького Сями, который, может быть, отказался от теплой постели и ужина ради этой большой цели. Да, у мальчика была цель, а у него, Хакима?.. Какая у него цель?.. Хакиму хотелось остановить мальчика и поговорить с ним. Он выбежал на середину улицы, но Сями был уже далеко, как заяц несся по ледяному насту дороги и вскоре скрылся из виду. "Хуже мальчика, - мысленно проговорил Хаким. - Не могу добиться цели!.. Томлюсь, мучаюсь, и все из-за своей же глупости, из-за своей нерешительности. Нужно было днем зайти и все как следует узнать, почему Мукарама так вдруг изменилась... Что за причина? Скромничал. Не везде хороша скромность. Но все же что с ней?.. Хожу, а она, может, именно и нуждается в моей помощи?.. Как она тогда сказала: "Одного вашего желания недостаточно... Придет время, все узнаете!.." Странно. Что я узнаю и когда придет это время?.. Загадка. Ее надо поскорее разгадать, иначе - может быть поздно... А не кроется ли под этим какая-нибудь злая шутка?.."
Придя на квартиру, Хаким сел на кровать и, обхватив голову руками, продолжал мучительно думать о Мукараме.
Жил он возле татарской мечети, почти на окраине города, вдалеке от шумных и суетливых центральных улиц. Здесь даже днем было спокойно, а ночью обычно царила мертвая тишина. Но сегодня здесь чувствовалось волнение. Ветер доносил откуда-то обрывки разговоров и гулкий конский топот. К тому же всю ночь не спал хозяин дома. Он то и дело выходил во двор, хлопая дверями, и прислушивался к отдаленным выстрелам. Временами всадники проскакивали под самыми окнами, и тогда позванивали стекла. Хаким сидел в комнате один. Его товарищ сегодня не ночевал дома, где-то устраивал приехавших из аула знакомых и, видимо, остался с ними.
В жизни человека бывают такие минуты, когда он далек от всего, что происходит вокруг. Все для него безразлично, - только свои думы, свои тревоги. В таком состоянии был теперь Хаким. Он несколько раз принимался писать письмо Мукараме, но все написанное не удовлетворяло его. Прочитывая, он рвал на мелкие кусочки тетрадные листки и бросал на пол.
Сидеть надоело. Хаким встал и принялся ходить из угла в угол комнаты. Но желание написать письмо Мукараме не покидало его. В голове складывались стихи. Он снова сел за стол и раскрыл перед собой чистую тетрадь. Но странно, пока ходил - стихи в мыслях получались красивые и теплые, а на бумаге ничего не получалось. Хаким писал и зачеркивал, писал и зачеркивал. Наконец кое-как удалось сочинить четверостишие. Он переписал его начисто и прочел:
Ты - цветочек в саду моем,
Над тобою кружусь мотыльком,
Обнимаю, хоть листья твои
Ядовитым пылят порошком.
Прочел еще раз, стихи показались нежными и взволнованными. "Только последняя строчка немного грубовата... - подумал он. - И что-то уж очень знакомо, где-то я читал подобное?.." Он стал сочинять дальше. На бумагу ложились длинные неуклюжие строки. Стихов не получалось. Хаким в конце концов оставил затею со стихами и написал обычное письмо. Прочел - вышло сердечно и нежно. Подумав, он все же приписал внизу первое четверостишие неудавшегося стихотворения. Теперь было совсем хорошо. Он сложил страничку вчетверо, всунул в конверт и аккуратно вывел: "Лично Мукараме".
Это письмо завтра надо во что бы то ни стало вручить Мукараме, и с этой мыслью, успокоенный, лег спать. А во дворе уже трубил зарю огненно-рыжий хозяйский петух.
* * *
Сями бежал без оглядки, спотыкаясь и падая. Вскакивал и, не обращая внимания на боль, снова несся что есть духу к типографии. Он понимал, что назревали какие-то большие события. "Черный замысел белых генералов!.. Насильники атаманы!" - вспоминал он отрывки фраз из листовок. Но теперь к тому, что он уже знал, прибавился подслушанный разговор двух сторожей. "Заберут дядю Абдрахмана, заберут, - думал мальчик. - Ведь он всегда по ночам в типографии работает. Придут и заберут... Быстрее надо ему рассказать все-все..."
Абдрахман был во дворе. Он помогал рабочим выносить из типографии большие кипы бумаги и погружать их на сани. Сями схватил его за рукав и, задыхаясь от волнения и быстрого бега, потянул в сторону:
- Идите сюда, дядя Абдрахман, идите!..
- Что случилось? Кто-нибудь послал за мной? - спросил Айтиев, обернувшись.
- Нет, дядя Абдрахман, я сам хочу кое-что сказать вам. Вам одному...
Айтиев несколько секунд удивленно смотрел на раскрасневшееся лицо Сями, а потом повел в типографию.
- Ну?
- Дядя Абдрахман, казаки хотят войну открыть против нас!.. Сегодня ночью собираются напасть!..
Все еще недоверчиво глядя на мальчика, Айтиев покачал головой:
- Кто тебе об этом сказал?
Сями торопливо, глотая окончания слов и задыхаясь от волнения, рассказал Айтиеву все, что узнал от сторожей. Абдрахман слушал внимательно. Известие это, казалось, совершенно не взволновало его. Сями удивился, что Абдрахман не торопился ничего предпринимать, и даже обиделся, что ему не доверяют. Он готов был расплакаться.
- Старики правильно говорят. Ну, а ты скорее марш домой! Тебе совсем не нужно об этом знать. Это дело старших. Иди, - он похлопал Сями по плечу. Затем, словно кого-то упрекая, добавил: - Зря мальчугана посылают на такую опасную работу.