Яковлев умолк, обиженно опустив глаза. В комнате наступила тишина. Все старались не смотреть на Яковлева. Лишь Айтиев нет-нет да бросал на него исподлобья косые взгляды. "Конечно, - мысленно рассуждал он, - человек ты, Яковлев, хороший, хваткий, иной раз даже и находчивый, но, джигит ты мой дорогой, у тебя только хороши слова, а как до дела - кишка тонка... Пальто у тебя красивое, и сам ты красивый, но лучше бы было, если бы дела у тебя были красивые, как у Дмитриева..."
- Так что же, Петр Астафьевич, кто пойдет к генералу? - спросил Червяков у Дмитриева.
- Я пойду! - Яковлев встал. - Посмотрим, кто трусливый, а кто стойкий. Я потребую немедленно выполнить ультиматум!
Дмитриев недоуменно пожал плечами: "Поступай как знаешь" - и, повернувшись к Мендигерею Епмагамбетову и Быкову, сказал:
- Не теряйте времени и поезжайте сейчас же, как уславливались. Вы готовы? - спросил он Мендигерея, широкоплечего человека в шинели.
- Собраться нам недолго, Петр Астафьевич, нужна только лошадь. Но лошадь, говорят, уже нашли. Мы с Быковым доберемся на его лошади до Требухи, а дальше поедем на свежих... Выедем сразу же после заседания, - заключил Мендигерей.
- Хорошо... Ну, товарищи, на этом заседание сегодня заканчиваем.
Комната опустела.
2
Перед Михеевым проплывала древняя Азия, как в сказке "Тысяча и одна ночь", с фантастическими городами, полными сокровищ, горами и полями, таинственными джунглями, кишащими тиграми, слонами, змеями, - обширнейший простор с бесчисленным населением, даровыми богатствами, двумя океанами и многочисленными морями, позволяющими плыть во все части света...
Вот она, величавая Приуральская низменность, как ворота соединяющая два материка. Через эту низменность лежал великий караванный путь в Азию. И славен подвиг первоказака атамана Ивана Кольцо, первым ступившего на эту благодатную землю.
Отделившись от буйной дружины Ермака Тимофеевича, Кольцо с небольшой горсткой людей двинулся вниз по Яику. На золотом куполе Сарая-Орды - ставки Ногайского хана - он сменил холодный полумесяц на свой победоносный флаг. Далеко вглубь зашел Иван Кольцо. Там, где ныне рассыпала избы станица Рубежная*, уже давно сровнялась с землей забытая могила атамана.
______________
* Рубежная - самая старинная казачья станица на Яике.
Много унес в море воды Яик, много великих дел свершилось на его берегах. Одно за другим выросли военные укрепления, рождалось прославленное яицкое казачество - стальной щит Российской империи на дальней границе. Где вы теперь, закаленные в боях дружины Неплюева, Гурьева, Перовского! Неужели империя, создаваемая мечом и кровью в течение столетий, разлетится в один миг, как стекло? Казаки, герои казаки - надежда и доблесть России! Неужели вы смените шашки на посохи и палки, а властвовать будут неотесанные мужики и грубые мастеровые?.. Или возьмут над вами верх дикие киргизы и вы станете их рабами?..
- Н-нет! Не бывать этому! - Михеев встал и, заложив руки за спину, быстро зашагал из угла в угол просторного, отлично меблированного кабинета.
Яковлев шел по улице не торопясь, угрюмый и злой. "Все, кто приезжает из России, особенно петроградцы и москвичи, - хвастунишки, - ехидно думал он. - Видели там революцию, герои! Нет, революция совсем не то, что вы думаете, товарищи. С горсткой милиционеров и кучкой рабочих, причем бестолковых и безоружных, нечего соваться к казакам. Это наивысшая глупость. Только круглый дурак может не понимать этого. А заставить подчиниться казаков словами - это и вовсе смешно. Что им до наших слов, когда у них винтовки!.." Яковлев не верил, что можно сломить казаков, заставить их подчиниться Совдепу, однако все же шел в Войсковое правительство для переговоров с наказным атаманом Мартыновым.
Когда Яковлев отправлялся на переговоры, Айтиев предложил ему:
- Возьмите сопровождающих, вы же парламентер Совдепа! Одному неудобно идти...
Яковлев бросил короткий взгляд на Айтиева: "Держи свой ум при себе!" И, ничего не ответив, пошел один. Теперь, подходя к резиденции наказного атамана, он искренне сожалел, что не взял сопровождающих. Вдоль улицы и на крыльце толпились вооруженные казаки. Недоброе предчувствие охватило Яковлева, но отступать уже было поздно.
У входа его остановил дежурный офицер и, приняв за обычного просителя, начал допрашивать, по какому поводу и с каким заявлением он пришел. Когда Яковлев сказал, что он - один из руководителей областного Совдепа и требует встречи с наказным атаманом, офицер с любопытством оглядел его и потребовал документы. Он долго рассматривал поданную бумагу, потом покрутил ее в руках и повел Яковлева к дежурному капитану.
Услышав: "Член облсовдепа..." - капитан поднял голову и в упор посмотрел на вошедшего.
- Вашим вопросом сейчас занимается господин Михеев, - отрывисто сказал он. - Давайте заявление, я передам его лично в руки его превосходительства.
- Господин капитан, - бодрясь, начал Яковлев, - я приехал не для подачи заявления, а для ведения переговоров. Сейчас не то время, чтобы генералы презирали нас, трудовой народ, надо бы и вам это знать. Сейчас наша власть, и я требую...
- Господин Яковлев, нотации будете читать в другом месте и для другой аудитории. Здесь мы сами можем дать вам урок по политике! - грубо оборвал его капитан. - Однако, если их превосходительство пожелает побеседовать с вами, я доложу им о вас, - и капитан скрылся за массивными дверями генеральского кабинета.
Через несколько минут он вернулся в приемную:
- Их превосходительство господин Михеев просит вас к себе.
Невысокий подвижный мужчина средних лет с черными блестящими глазами и сединой на висках, Михеев встретил Яковлева, как хорошего знакомого. Добродушно улыбаясь, пожал ему руку и усадил в кресло. Сам сел напротив и заговорил о погоде, о затянувшейся зиме в этом году, о том, что в городе пустеют лавки, а товары не завозятся. Ни словом не обмолвился он о брожении в городе, ничем не упрекнул Совдеп и большевиков. Со стороны казалось, что Михеев был настолько далек от политики, что едва ли удастся с ним переговорить.