Иногда лесную дорогу пересекали маленькие ручейки с прозрачной, хрустально-чистой водой.
Кругом не было ни души. Конь размеренно шагал в тени деревьев. Хаким уперся ногами в стремена, расправил грудь. Его охватило какое-то озорное веселье, и он снова запел.
Так, весело напевая, он доехал до поворота дороги, ведущей к мосту через Яик.
Весной, когда Хаким уезжал из города, он переправлялся через реку на пароме. Сейчас уже был достроен новый мост. Но почему-то ходил паром.
Хаким повернул было к мосту. Он решил, что переправа на пароме с конем доставит много хлопот. И тут заметил, что на мосту было пустынно, тогда как возле переправы шумела большая толпа народа.
Навстречу Хакиму от переправы ехал пожилой казах в шекпене[96]. Он сидел на сером коне. Увидев Хакима, первым приветствовал его:
– Здравствуй, сынок. Не к мосту ли направляешь своего коня?
Хаким ответил на приветствие и сказал:
– Через мост будет быстрее.
– Конечно, конечно, – закивал старик, – через мост и удобнее и быстрее, но не пускают эти шайтаны проклятые. Даже близко к мосту не подпускают никого: ни знатного человека, ни такого, как я. Мост охраняет есаул с казаками, будь он трижды проклят. Всю жизнь прожил среди казахов и научился только ругать их. «Куда прешь, чернорожий киргиз, – кричит, – тебе мост нужен? А этого не хочешь?» – и показывает кукиш. Потом пригрозит нагайкой и велит поскорее убираться. В прошлом году такого не было, а нынче прямо озверели. И что с ними сделаешь? Зайду, бывало, к лавочнику Митрею в магазин, а тот уже кричит: «Ах ты, поганый киргиз, опоганил всю мою посуду. Проваливай вон из моей лавки! Все равно ничего не купишь». Так я этому собаке Митрею отомстил.
– Как отомстил? – с улыбкой спросил Хаким. Старик был маленький и щуплый.
– Однажды я зашел в лавку вместе с толпой и незаметно облизал все ложки, выставленные для продажи. Осквернил всю посуду Митрея.
Хаким в ответ лишь грустно улыбнулся этой суеверной наивности старика.
– Разве это мщение, отец? Пороть его надо розгами по спине. Это будет верней. А облизывать ложки – не дело.
– Шайтаны! – возмущался старик. – Моста им стало жалко. Подойди – они начинают целиться в тебя. Что пугают – ладно, да тяжело, когда оскорбляют. «Вшивый киргиз, поганый кайсак», – чего только не говорят. А посмотрел бы на себя. Сами, наверное, злодеи. Их место в аду. Они обязательно попадут в ад. Бог покарает этих душегубов.
Старик мог бы говорить без конца о своих обидах. Казалось, не было предела гневу, накопившемуся в его груди. Однако Хаким спешил. Ему хотелось поскорее попасть в Уральск.
– Хорошо, я переправлюсь на пароме, – сказал он и, попрощавшись со стариком, спустился к реке.
Но паром уже отчалил и медленно плыл к противоположному берегу.
Хаким привязал коня к чьей-то телеге и, раздевшись, прыгнул в жемчужно-блестящую воду. Он вынырнул, поплыл на середину реки и даже зажмурился от удовольствия: так свежа и ласкова была вода. Он плыл долго по течению, отдавшись воле реки. Так стерлядь любит ложиться поперек речной быстрины. И стремительная вода несет рыбу-баловницу, кружит в водоворотах. Хаким вырос на реке и любил наблюдать за этой летней игрой стерляди.
Он перевернулся на спину. Его окружала мягкая вода, над ним синело огромное безоблачное небо. Так он мог бы уплыть до далекого мыса, выступающего на повороте реки. Но надо было спешить.
Хаким оглянулся. Паром уже отчалил от противоположного берега. Он сразу вспомнил о деле, ради которого ехал в Уральск. Несколько раз нырнув, выбрался на берег и пошел к переправе.
Едва паром приблизился к берегу, как со стороны моста к переправе спустились два вооруженных до зубов казака и стали проверять документы.
Казаки не обращали никакого внимания ни на возвращающихся с базара казахов в шекпенах и меховых шапках, ни на торговцев-татар, одетых в ногайские бешметы. Они лишь бегло просматривали их документы, а на двух женщин, пришедших из лесу к перевозу с ведрами, полными ягод, даже не взглянули. Зато сразу задержали Хакима.
Подозрительно осмотрев его ученический билет, выданный в училище, старший из казаков в упор взглянул Хакиму в глаза:
– Зачем едешь в город?
– Еду в училище за аттестатом.
– Что это тебя сейчас несет за аттестатом?
– На работу не берут без аттестата.
– Что-то ты туману наводишь…
«Вот прицепился», – со злостью подумал Хаким и с простодушным удивлением ответил:
– Кто же без бумаги поверит мне, что я окончил училище?
Ясными и короткими ответами он пытался отвязаться от казаков. Но те никуда не спешили.
– Почему не на военной службе?