– Если я не ошибся, это, кажется, дом портного Жарке? – спросил Нурым негромко.
– Разве не видно? – улыбнулся Жарке, указывая на старую машинку «Зингер» перед собой. – Ну, что скажешь, длинный незнакомец?
Поняв, что портной склонен к шуткам, Нурым ответил в тон:
– Оттого, что длинный, я и не заметил, что там внизу на полу. Вот сейчас вижу и вашу машинку, и бешмет, который вы шьете для такого же долговязого, как я.
– Верно, бешмет целых два аршина длиной. Но он не мужской, я его шью для прекрасного пола, – хмыкнул Жарке, но, подумав, что гость может обидеться, принял серьезный вид. – Говорят, рослый человек всегда честен и справедлив. Недаром Омар Справедливый был на голову выше всех в окружении пророка Мухаммеда. Не обессудь.
Нурым тоже посерьезнел.
– Извините, что я беспокою вас в поздний час. Я приехал со стороны Шалкара, чтоб закупить тут чаю-сахару и всякой всячины. Есть и другие делишки. И к сестре заеду, и стригунка объезжу, говорят. Так и я. Узнал, что у вас живет один мой родственник, решил и его попроведать. Оразом его зовут…
– А-а, – протянул Жарке. – Есть такой. Проходи.
«Куда пройти-то?» – подумал Нурым, растерянно оглядываясь. Но долго думать ему не пришлось: из другой комнаты, услышав свое имя, вышел Ораз. Нурым просиял от радости.
– Еле нашел тебя, дорогой Оразжан!
Ничего не говоря, Ораз оглядел Нурыма широко раскрытыми глазами.
– Ну, чему ты удивляешься, Оразжан? – спросил Нурым, заметив растерянность Ораза.
– У кого остановился? – спросил Ораз встревоженно.
– У Фазыла.
– Хорошо. Сейчас я выйду. Поговорим…
– У меня срочное дело…
– Там и поговорим, – шепнул Ораз.
Нурым внимательно посмотрел на него, покачал головой.
– Жиен, ты, я вижу, изменился в городе. В ауле ты был не таким. Боишься, что ли, меня? Или недоволен, что я стал солдатом?
– Да что ты! Нет, нет. Это очень хорошо, что ты стал солдатом. После обо всем и поговорим.
– Да у меня всего два слова. Срочное дело… – И Нурым, не обращая внимания на растерянность друга, выпалил: – Мне надо узнать, где Хаким. Срочное письмо ему надо написать…
Ораз не на шутку испугался. Недобрые мысли пришли ему в голову: «Уж не попался ли этот простодушный певец на удочку полковника Аруна? Зачем ему понадобился адрес Хакима? Разве можно ему писать? Что это все значит? Почему он пришел именно ко мне?..»
– Сейчас, Нурым, сейчас. Выйдем и на улице поговорим. Здесь неудобно.
Ораз снова кинулся в другую комнату. Стало слышно, как он там с кем-то пошептался.
«Что за тайна? Еще вчера был такой простой, разговорчивый джигит, а сегодня – сплошные секреты. Может быть, он моей шинели испугался?» – недоумевал Нурым.
Вскоре Ораз вышел, но по-прежнему в одной рубахе и даже расстегнул верхнюю пуговицу, как бы готовясь к разговору здесь.
– Жаке, вы бы посидели в другой комнате с Губайеке. Этот джигит – мой нагаши, у него срочное дело, вы сами слышали… – несмело обратился он к портному.
Тот живо согласился:
– Конечно, милый, конечно. Усаживай своего жиена вот здесь и спокойно говори с ним. Эй, жена, тебе бы тоже надо выйти.
На лице женщины появилось выражение недовольства.
– Куда мне на ночь глядя тащиться? Мне надо поскорее сготовить ужин, чтобы дорогой гость поел и отдохнул… – пробурчала она, еще яростней раскатывая тесто скалкой.
– Женге, вы можете остаться. Делайте свое дело, – сказал Ораз, поняв, что женщину не выпроводишь.
«Видать, у них важный гость. Я пришел некстати. Кто этот Губайеке? «Дорогой гость», – говорит хозяйка».
Нурым обернулся к Оразу. Веселый, находчивый, умеющий поговорить и с пожилыми и с молодыми, Ораз сейчас был молчалив и серьезен. Он чуть прикрутил фитиль пятилинейной лампы, но и в сумеречной комнате Нурым хорошо видел лицо Ораза, его широковатый книзу нос, высокий лоб, смолистые густые брови, похожие на крылья птицы, живые, умные глаза, волевой подбородок и упрямый рот. Нурым с восхищением разглядывал друга: «Наш старик говаривал: «Ум тянется к красоте, умные речи льются из прекрасных уст». Видать, прав был старик». Нурым решил не только узнать адрес Хакима, но и поговорить обстоятельно о многом. Он подошел к машинке Жарке, присел на скамеечку.