– Папа, ваш батыр не ночевал на хуторе. Никто его не видел, и никто не слышал о нем.
Исчезновение буйного джигита встревожило Губайдуллу. Своевольный сын степи, он мог и сам пропасть ни за что, и навлечь погибель на своих товарищей. «Нехорошо, что я отпустил его, не указав верного пути. Он ведь спрашивал, где Галиаскар. Вот я и послал бы его туда, чтобы избавить от когтей Аруна-тюре. В городе должны знать, где он сейчас», – подумал учитель и велел сыну запрячь коней, чтобы срочно выехать в город.
Губайдулла начал одеваться, когда Мерхаир снова вошел в комнату.
– Папа, какой-то офицер просит разрешения войти.
Учитель молча кивнул. Вскоре в юрту вошел капитан Каржауов, учтиво протянул учителю обе руки и направился к почетному месту.
Губайдулла хорошо знал его и как чиновника и как человека. Когда-то Каржауов окончил шестилетнюю русскую школу, затем учительские курсы, однако учителем не стал, ушел в чиновники и сейчас возглавлял канцелярию валаята, был секретарем – помощником Жаханши. Соответственно немалому чину он пользовался недоброй славой среди населения: был беспощадно жесток. В этом году, во время сборов средств для валаята и его армии не осталось, наверное, человека в окрестностях, который не изведал бы камчи Каржауова. Хотя он и не трогал аул Губайдуллы, но в соседних аулах, Булан и Кожакелды, бесчинствовал, и учитель знал об этом. Неожиданный приезд свирепого служаки озадачил учителя. Первое, о чем он подумал: как принять нежданного гостя? Оказать ли ему все почести или держаться неприступно-холодно? О чем беседовать за дастарханом? Неудобно сказать ему в глаза о его неприглядных поступках, но делать вид, что ничего не знаешь, и обмениваться любезностями – вовсе подло. Губайдулла решил быть особенно осторожным в разговоре с этим «гостем», а при случае намеком, колкостью задеть и показать свое к нему отношение.
Чванливый Каржауов молчал недолго; усевшись за стол и, по обычаю, расспросив о здоровье хозяина и его семьи, он сразу заговорил о главном.
– Уважаемый старина, – официальным тоном начал он, – вероятно, приезд человека, ни разу не бывавшего в вашем доме, показался вам следствием очень важных и неотложных дел. Ничего подобного, смею вас заверить, нет. Я приехал к вам с салемом мирзы Жаханши. Господин Жаханша решил перевести центр валаята в самую гущу казахов – в город Уил, куда он сам вот-вот выезжает. «Очень сожалею, что из-за множества дел не могу лично заехать к Губайеке, – сказал он, когда я уезжал. – Но где бы мы ни были – вблизи или вдалеке, – мы постоянно с глубоким уважением вспоминаем вас…» Вот с этим приветом мирзы я и приехал к вам.
Губайдулла пытливо глянул в лицо офицера: оно было бесстрастным, вялым, глаза тусклыми, уголки губ брезгливо-высокомерно опущены; весь он был отталкивающе холоден. «Ты, видать, служака усердный, но бесчувственный, как железо. Возможно, ты и поверил, что твой хозяин захотел быть в гуще казахского народа, хотя на самом деле он попросту удирает в Уил, чувствуя грозную поступь Уральского фронта. Жестокость – следствие невежества, самодурство – признак ограниченности», – думал учитель, осуждающе поглядывая на самодовольную позу Каржауова.
Прежде чем ответить на слова гостя, учитель повернулся к сыну:
– Распорядись, Мержан, чтоб подготовили достойное угощение дяде правителю, редкому гостю.
Мержан понял по голосу отца, что следует зарезать барана. Но гостю, казалось, не было дела до беспокойства отца и сына. Словно стервятник, расправивший крылья, продолжал он сидеть за столом.
Мальчик на минуту замешкался, то ли надеясь, что гость откажется от угощения, сказав: «Спасибо, я очень спешу, мне некогда», то ли ожидая другого распоряжения отца, вопросительно взглянул на обоих мужчин, чуть поклонился, прошептал: «Хорошо» – и вышел из юрты.
Каржауов заговорил снова. Он пожалел Губайдуллу:
– Губайеке, ваше место ведь в двухклассной русско-киргизской городской школе. Что вам здесь делать, в захудалом ауле? Здесь могли бы работать юнцы, только что окончившие курсы.
На этот раз учитель ответил сразу:
– Настоящему учителю все равно, где учить детей – в городе или в ауле. Ну, а если еще кое-кто считает, что аульные школы хуже городских, то это от пренебрежительного отношения к аульной школе. Я считаю целесообразным открывать в аулах школы высшей ступени. Шестилетние или десятилетние средние школы должны быть не только в городах. Их следует открывать и в аулах. И этой цели я посвящу остаток своей жизни.
– О, я вижу, вы обиделись.