Но и по узкоколейке Абдрахману не удалось беспрепятственно добраться до мельничной площади. По мере того как он приближался к мельнице, яснее представлял себе все, что возле нее происходило. На площадке конные казаки группами жались к домам, в конце улицы лежала цепь пластунов, обстреливавшая подходы к мельнице. Рабочие во главе с Петром Нуждиным отвечали на стрельбу пластунов дружными залпами. Время от времени начинал строчить пулемет, приглушая винтовочную стрельбу; казаки плотнее прижимались к земле, слышалась их неистовая брань. Встревоженные стрельбой кони храпели и фыркали. В мельничном дворе, за оградой кто-то хрипло кричал. Пройти к Нуждину не было никакой возможности. Абдрахман свернул в сторону и, сгорбившись, прячась от пытливых казачьих глаз, побежал мимо базара в центр города.
3В исполкоме Абдрахмана встретили Дмитриев и Червяков. Они не знали, что происходило в городе, не представляли себе всего размаха казачьего мятежа, но, увидев Абдрахмана, все поняли.
– Началось!.. – сухо проговорил Дмитриев, повернувшись к Червякову. – Надо срочно связаться с Саратовским Совдепом!
Червяков утвердительно кивнул головой.
– Дороги к вокзалу и на завод перерезаны казаками, через каждые сто – двести шагов – пикет! – рассказывал Абдрахман. – У мельницы идет бой!..
– Ты пешком? А где же лошадь? – спросил Червяков.
Абдрахман безнадежно махнул рукой:
– Какая там лошадь, сам еле-еле ноги унес.
Червяков взглянул на часы:
– Сейчас без четверти двенадцать…
– С самого начала было понятно, что события развернутся именно так, – как бы продолжая свои мысли, заговорил Дмитриев. – Товарищи, нужно немедленно сообщить в Саратов и Самару о том, что происходит у нас в городе.
– Я только что с телеграфа, – сказал Червяков. – Там казачий офицер сидит и никого не впускает… Сейчас возьму с собой двух-трех ребят и наведу порядок. Вы здесь будете, Петр Астафьевич?
– Да, буду ждать телефонного звонка.
Все трое смолкли. В комнате стало тихо, лишь мерно тикали стенные часы. Стрелка ползла к двенадцати.
– Я тоже пойду, – нарушил молчание Абдрахман. – Какой толк от меня здесь? На телеграфе, может, не один офицер, а целая группа.
Дмитриев не возражал. Проводив товарищей, он снова повернулся к окну.
На телеграфе было спокойно. В длинном темном коридоре – ни души. Червяков и Абдрахман с двумя вооруженными солдатами остановились у дверей. Солдаты сняли с плеч винтовки. Первым вошел в коридор Червяков. Не успел он сделать и двух шагов, как на него из темноты накинулись люди, сбили с ног и стали заламывать руки. Бросившийся на помощь Абдрахман отскочил назад: над самой головой мелькнул приклад. Удар пришелся в левое плечо. Он чуть не упал. Стоявший у входа солдат подхватил его. Казаки ринулись было вслед за Абдрахманом, но солдат не растерялся и с размаху всадил штык в грудь одного из них. Тот вскрикнул и, как мешок, осел в дверях, загородив собой проход. Остальные отпрянули назад.
Плечо нестерпимо ныло, рука не двигалась.
– Я сам как-нибудь, – сказал Абдрахман солдату. – А ты иди помоги товарищам.
Солдат, держа винтовку наперевес бросился на помощь товарищу, но казаки уже оттеснили его к двери и гнали к выходу. Стрелять нельзя – попадешь в своего, дрались врукопашную. Мелькали в воздухе штыки и приклады. Солдата окружили с трех сторон и прижали к стене…
Абдрахман, стиснув зубы от боли в плече, осторожно пробирался к воротам, правой рукой вытащил наган и, остановившись, долго взводил курок, помогая зубами и подбородком. В это время из-за угла выскочила полусотня казаков и на рысях пошла вдоль Губернаторской. Абдрахман замер, прижавшись спиной к дощатым воротам. Он обдумывал, что теперь делать…
4