– Вси утекли. Нима никого, – еле пролепетал мужик. И, склонив голову, перекрестился.
Действительно, город был пуст. Ночью белые спешно покинули город. Многие бежали пешком. Отряд Айтиева слился с батальоном Белана и направился в погоню за белоказаками.
Они спешили на помощь Красной Армии, которая с севера, запада и востока окружила и обстреливала из пушек Уральск – оплот и надежду казачьих атаманов.
Глава пятая
Ночью бушевал свирепый ветер…
Нередко человек всецело находится в плену прихотливой погоды. Затяжные ливни омрачают душу; от неистовых молний и грохота грома все живое съеживается, сердце замирает, и губы сами собой шепчут молитву; в безумной оргии торжествуют вокруг темные силы природы, а в глазах людей – ужас.
Когда в сумерках Нурым вышел на улицу, ему почудилось, что земля качалась, а небо дрожало: пронизывающий ветер яростно тряс плетень и в клочья рвал скирду сена возле дома. Ветер стремился ворваться в дом, выл, свистел и рыкал в трубе, словно шаманящий баксы. Черная холодная ночь, мрачная степь, сиротливо затихший аул – все это вселяло безысходную тоску. Подавленный смутным дурным предчувствием, Нурым прошел по двору и сел в затишье. Ветер вдруг ослаб, будто круто остановился на всем скаку, и стало чуть теплей. Потом послышались чьи-то жуткие вздохи, словно сопело чудовище. Нурым прислушался, взглянул на коней, стоявших за забором подле скирды. Было слышно, как кони безмятежно жевали сено; больше ни звука, ни шороха.
Снова налетел шквальный ветер, и завыло, загудело еще сильней. Затрещали стены сарая, отчаянно засвистел камыш; казалось, дикий ветер вот-вот поднимет гурт овец и погонит его по степи, как перекати-поле.
«Ойпырмай, что за жуткая ночь!»
– Плохая погода, – сказал он угрюмо, входя в дом. У Нурыма невольно хмурились брови, по спине бегали мурашки, все тело ломило. Сердце билось неспокойно: то замирало, то начинало прыгать.
– Что, певец, съежился?! Черти тебя корежат? – спросил Орак.
– Погода противная, – задумчиво повторил Нурым. – Будто весь мир грозится кому-то.
Джигиты устроились здесь как в родном доме: ели жирную баранину, пили горячую пахучую сорпу. Дружинники отяжелели, не слышно и шуток, потягивались, позевывали, сладко дремали в тепле на мягких подстилках.
– Нурым, ты бы спел, приподнял настроение. Видишь, джигитов с вечера сон одолел, – сказал Орак.
Он хотел рассеять мрачное настроение. Нурыму вспомнились стихи Махамбета:
Приторочив кольчугу к седлу,Далекого друга с собой веду.День и ночь при оружье на конеРади жизни безутешных вдов,Ради счастья Нарына детей…Но петь ему не хотелось.
– В той комнате уже уснули женщины и ребенок, – отказался Нурым.
Орак не стал упрашивать. «Пусть лучше поспят джигиты», – решил он. Все успокоились после долгих волнений. Казалось, у всех была одна дума: «Раньше чем через неделю офицеры из Уила не придут. К этому времени вернется и Мамбет».
В прихожей комнате возле печки царила беззаботность. Маленькая Зауреш за вчерашний день привыкла к Мукараме и не отходила от нее ни на шаг.
– Хватит тебе, Зауреш, тетя уже устала. Ложись спать, – уговаривала мать девочку, но Зауреш не унималась.
– Еще, еще!.. – говорила она, радостно наблюдая за пальцами Мукарамы.
– Идет коза рогатая… Идет!!
Тонкие пальцы Мукарамы проворно побежали по одеялу все ближе и ближе к шейке девочки. Зауреш звонко рассмеялась и нырнула под одеяло.
– Еще!.. Еще!..
– Ну, хватит, Зауреш! – беспокоилась мать. – Вот непослушная…
– Идет коза рогатая…
– Хи-хи-хи…
– Перестань, Зауреш!
Но девочка покачала головкой, как бы говоря, что не перестанет.
– Разве сейчас Зауреш послушает маму? Ей с тетей хочется играть. А сколько тебе лет?
Девочка подняла правую руку, растопырила пальчики, потом согнула два пальчика левой рукой и сказала: «Во!»
– Три годика, значит? Ах ты умница моя!
Девочка согласно кивнула головкой.
– Ты умница, Зауреш. Ты доктором станешь, да?
Девочка опять закивала.
– Будешь большим доктором, таким, который больных режет, да?
Айша ужаснулась:
– Астафыралла! Больных режет, говорите?!
Мукарама начала объяснять:
– Болезни, Айша, бывают разные. Одни вылечивают лекарством, другие просто так, руками, например вывихи. Их надо только вправлять. А бывают болезни, когда нужно разрезать живот, удалить болячку и снова зашить. Это и делает врач. Хирург называется.
– И не боится резать?! – удивилась молодая женщина.
Мукарама снова объяснила:
– Надо учиться.
– Я думала, что вы толмач, а оказывается – локтор.