Одновременно со всех заборов, ворот и стен срывались и соскабливались обращение Совдепа к народу, большевистские листовки и призывы. Белоказаки «очищали» город от неугодных Войсковому правительству бумажек.
Во время этой «чистки» конный разъезд наткнулся на Хакима, стоявшего на крыльце курбановского дома. Он пришел сюда перед рассветом и в нерешительности топтался возле дверей, раздумывая, что бы предпринять такое, чтобы встретиться с Мукарамой. Казаки, увидев по форме, что он студент, тотчас окружили его. Один из них спешился, сорвал с ворот листовку и, подойдя к Хакиму, сунул ему бумажку в лицо:
– Читай, что здесь написано.
Простодушный Хаким, не поняв недобрых умыслов казаков, думая, что те и вправду хотят узнать содержание листовки, быстро без запинки прочел ее.
– Кто писал?
– Тут фамилии не указано, неизвестно, кто писал, – проговорил Хаким, пятясь.
– А кто приклеил?
– Не знаю…
– Притворяешься, книжный антихрист!
– Ну-ка, марш вперед, живо!..
Казаки погнали Хакима по улице, крича и подстегивая нагайкой. Они торопились догнать других конвойных, которые вели старика и адвоката и были уже далеко, около здания окружного суда. Хаким был одет налегке, в короткой форменной тужурке, и удары больно ложились на спину. Может быть, оттого, что он был студентом, казаки особенно свирепствовали, норовя стегнуть его по лицу, по глазам. Они наезжали на него конями, заставляя бежать во весь дух, пока не присоединили к старику и адвокату.
3Словно растревоженный улей, всю ночь безумолчно гудели учащиеся мужской гимназии. Мнений было много, но в конце концов было принято единое решение – утром в знак непокорности Войсковому правительству и протеста против бесчинств, творимых казаками, организованно, в колонне пройти по Губернаторской улице – устроить демонстрацию.
Слабый солнечный луч, пробившись сквозь серую пелену туч, вмиг озарил кумачовое полотнище, гордо реющее на ветру. Солнце взошло и скрылось за тучами, словно боясь земной стужи, а красный флаг продолжал бесстрашно развеваться над колонной.
Жгучий морозец, хрусткий снег.
Узкие, удобные гимназические мундиры. Форменные фуражки.
Юные лица. Четкий шаг.
Стройные, тонкие фигурки, смелые, задорные движения.
Колонна!.. Уверенная поступь.
Как только гимназисты свернули с Причаганской улицы на Губернаторскую, грянула песня. Пронизывающий ветер, дувший с Шаганского водоема, подхватил страстные, волнующие слова революционного гимна и понес их по улице, туда, к центру, где в безмолвии стыли высокие каменные дома богатеев Уральска.
Это есть наш последнийИ решительный бой…С ИнтернационаломВоспрянет род людской!..Торжественно и гордо звучал гимн, то набирая высоту и паря как орел, то стремительно падая вниз и сливаясь воедино с твердой, уверенной поступью сотен ног; как волна готовая смести все на своем пути, шагала песня по Губернаторской улице вместе с колонной гимназистов. Для них, казалось, не было никаких преград.
Казаки, патрулировавшие по Губернаторской, не сразу поняли, откуда доносилась песня и кто ее пел. От неожиданности они остановили коней и растерянно озирались по сторонам. Кто-то высказал догадку, что это вошел в город красный отряд; подхорунжий, трусливо ежась, повернул лошадь и хотел было уже скакать к дому вице-губернатора, где размещался штаб генерала Акутина, но, еще раз взглянув на двигавшуюся колонну, остановился. Он заметил, что все демонстранты одеты в одинаковые темные форменные мундиры. Несколько секунд подхорунжий пристально всматривался в них и затем, облегченно вздохнув, проговорил:
– Бьюсь об заклад, это, кажись, проклятые студенты!
– Точно, они, испорченные книжники!
– А ты как думаешь, на чьей стороне они?
– Известно, на чьей!..
Занятые разговором, казаки не заметили, как сзади к ним подъехал сотник. Только когда неожиданно раздалась команда: «Р-разогнать!..» – они испуганно вздрогнули и, быстро оглянувшись на сотника, поскакали в сторону гимназистов.
– Стой! Остановись!
– Поворачивай назад!
Но демонстранты не испугались, их не остановили грозные окрики конных вооруженных людей. Не обращая внимания на свирепые лица казаков и их угрозы, гимназисты продолжали уверенно идти вперед. Между тем сотник уже успел собрать вокруг себя патрулировавшие на соседних улицах казачьи разъезды. Он выстроил их. Холодным блеском сверкнули в воздухе сабли. Казаки ринулись на демонстрантов.