Однако требуемый результат был достигнут. Мне совершенно расхотелось спать, и даже Лялька несколько приободрилась. Она наотрез отказывалась вздремнуть, мотивируя это тем, что не может оставить без присмотра любимую машину, и предложила хором сочинять стихи, потом стала рассказывать анекдоты, потом петь песни. На песнях она спеклась и, прислонив голову к окну, все-таки уснула. Мы не стали ее будить своими музыкальными экзерсисами и, исполнив напоследок колыбельную, плавно перешли на прозу. Фира с тетей Викой всю дорогу беспрерывно болтали про всякую ерунду и при этом через каждые пять минут кто-нибудь из них обязательно спрашивал, хорошо ли я их слышу. На самом деле они хотели убедиться, что я не сплю.
А я, если честно, спать вовсе и не хотела. У меня не такая слонопотамная нервная система, чтобы после всей сегодняшней нервотрепки взять и так вот вырубиться, как Лялька. Я лично всю дорогу пребывала на взводе. Все время посматривала в юркало заднего вида и опасалась погони. И, если позади вдруг показывались огни фар какой-нибудь машины, вся моя спина гут же покрывалась холодным потом. Так что вскоре я стала всерьез опасаться, что по прибытии в Москву могу свалиться с капитальным радикулитом.
Однако, несмотря на страх перед преследователями и беспрерывное тарахтенье Фиры, мыслями я постоянно возвращалась к Максу. В сотый раз я уже задавала себе вопрос, какова его роль во всей этой катавасии. Сначала он подсовывает мне эти чертовы коробки, а потом сам же посылает за нами погоню. Какой во всем этом смысл? С первого взгляда никакого. Ну допустим, что они срочно ему понадобились. Так позвонил бы по телефону, я бы их с радостью вернула. На черта они мне сдались! Нет, тут что-то не так. Скорее всего дядя Жора действовал самостоятельно в своих собственных интересах. И не за долларами он гонялся, как теперь выяснилось, а...
Впрочем, нет. Тут тоже как-то ничего не складывается. В Большие холмы дядю Жору как раз прислал Макс. И первая коробка, кстати, пропала именно после того, как я сдуру проболталась Максу о нашем местонахождении. Вот черт, опять Макс. Но зачем ему все это надо? Непонятно. А ведь говорил, что любит, даже переехать в апартаменты предлагал и вообще... намеки всякие делал на будущее. А теперь все мое будущее заключается в том, чтобы доехать до Москвы живой и невредимой и чтобы по дороге с нами не приключилась какая-нибудь пакость вроде той, что произошла с тем несчастным «Фольксвагеном».
Я посмотрела на Ляльку, которая крепко спала, уперевшись виском в стекло, и не подозревала, какую бомбу я везу в багажнике в мусорном пакете.
«А знала бы, не спала бы сейчас, как младенец», — подумала я и, уставившись на дорогу, снова вернулась мыслями к Максу.
Какова же все-таки его роль во всем?
Поверить в оголтелую вероломность любимого мне было трудно, а если честно, я этого просто не хотела.
Начало светать. Дорогу теперь было видно хорошо, однако и нас на ней стало видно на «отлично».
Я с беспокойством посматривала в зеркало заднего вида, опасаясь увидеть на горизонте дядю Жору.
Вообще-то идея возвращения в Москву на Лялькиной машине с самого начала показалась мне утопичной. Лучше всего было бы отправиться поездом или самолетом. Но что тогда делать с «судзукой»? Не бросать же ее без присмотра в чужом городе.
От Киева до Москвы вообще-то одна дорога, если не считать проселочных. Так что вероятность того, что дядя Жора может нас догнать, достаточно велика. А в том, что он обязательно бросится за нами в погоню, я лично совершенно не сомневалась. Конечно, у нас было преимущество во времени. Мы же оставили своих обидчиков в лесу и без транспорта. И пока они доберутся до города, пройдет не один час. Но ведь и мы потеряли время на заезды к тетушке. И как бы так не получилось, что наша фора равна теперь нулю. А встречаться с дядей Жорой на пустынной дороге совершенно не хотелось. Посему лучше всего было бы съехать с шоссе на проселочную дорогу и добираться до Москвы окружными путями. Иначе, не ровен час, могут у нас быть очень серьезные неприятности. И стариков еще с собой зачем-то взяли...
Может, лучше было бы оставить их в Киеве?
Хотя, если вспомнить, какой погром учинили в тетушкиной квартире, то оставаться в городе им было небезопасно.
А может, все же лучше было бы остаться?
Мысли в моей голове метались с такой же скоростью, с какой пролетали мимо елки и березы. А я ехала со скоростью сто пятьдесят километров в час. Так быстро я ни разу в жизни не ездила. Страх гнал меня вперед без оглядки…
Впрочем, не без оглядки. Напротив, я постоянно оглядывалась назад, выискивая на горизонте дядю Жору и его черный джипище.