Я с осторожностью отношусь к людям, которые не могут выслушать до конца то, что я хочу до них или до окружающих донести. О нет, я их уважаю, люблю, ценю, особенно, когда эти люди из окружения моих родственников (из друзей таких нет, ведь я их выбрал сам). Ведь не знает он, этот нетерпеливый, что вталкивание его речи в мой поток информации слегка неприятен мне. Да и не только неприятен…
У тебя, мой читатель, уже назрел вопрос: а почему с осторожностью я к таким отношусь? Уж чем таким опасным грозит мне этот бесцеремонный обрыв моего повествования? Об этом далее.
Около тридцати лет не был я на Родине своей матери, а там корни… поползли в разные стороны. И дядьки, и тетки, и братья, и сестры, и уже племянники. Живут себе в тихой деревеньке – Н…, варятся в своём быту: на завтрак к бабке с дедом ходят, на обед – к брату, на ужин – к сестре… И весело, и скучно. А тут такое событие – родственники с города едут. То бишь, мы: я и брат мой. Встретить бы так, чтоб не обидеть, слово бы лишнее не сказать, ложку бы чистую подать. С города ж.
Я тоже еду не без волнения. Столько лет, не помню никого. Помню только улочки как расположены: их всего две, параллельные. На одной бабушка, на другой дядя, а между ними босоногая мелочь – на всю деревню родня.
Встречу описывать не буду, тут стандартно всё, как у всех: крепкие объятия, поцелуи, попытки угадать имя и кем приходишься – так давно не виделись, не мудрено, что и забылось. Приехали ненадолго – два дня всего-то. Первые минуты напряженные были:
– А что это вы, Наталья, стакан с водой поднимаете?
– А что это ты ко мне на «вы», братик?
– Разве я братик? Вы разве сестра мне? Ой…. Ты…
И тут, чтоб ситуацию сгладить, похихикивать все начали, да подшучивать.
– Так ведь молода я еще, небось, старше тебя всего на год.
А я про себя думаю: вот до чего деревня доводит, как же я с возрастом не угадал то.
Ко второй барышне уж боюсь и обратиться: с виду вроде постарше меня, кто знает, вдруг тётка. На «вы» позову – обидется, мол, что за старую принял. На «ты» – скажет, молод ещё, чтоб тётке «тыкать». Подождал чуток, когда к ней «свои» обратились. Смотрю Натальюшка, сестра- то моя новоявленная, с ней на «ты». Ну, значит, и мне можно.
Так и провели день. Я, в отличие от брата своего, вроде проскромничал, всё молча сидел, приглядывался, прислушивался, все-таки вспомнить всех надо было. Их всё брат развлекал разговорами. Ну, приврёт где, преувеличит, рассказать любит так, чтоб рты пооткрывали слушащие. К вечеру-то я окреп морально, даже шутить начал. Да шучу так, чтоб тоже не обидеть, чтоб не подумали чего неладного про городских. Столько лет не виделись! Они ж и забыли совсем, что есть такой на свете я, да ещё и родственник. А тут приехал, 30 лет спустя. Они ж ведь прислушиваются: что скажу, да как скажу, каким взглядом посмотрю, какую эмоцию выражу. Изучают, ищут свою кровинушку в характере моём, да теле. А я ещё такой человек, уж не знаю, в кого – сложно мне слово из себя вытянуть. Мыслей-то много, да и грамотный вроде, слова слагать умею. А вот говорить начинаю – и как будто дурачком становлюсь. Мысль одну пытаюсь донести, а от волнения начинаю слова забывать и другие вставлять, и сказанное приобретает совсем другой смысл. В тот момент, когда я говорить-то начинаю, очень важно дослушать и не перебить. Да это любой культурный человек знает, с детства этому учат.
Ну так вот. Теперь о яйцах. Домой пришла пора собираться. Как полагается, с пустыми руками не отпускают нас обратно. Привет свой передать остальным, не приехавшим, решили яйцами. Полное ведро насобирали, тут уж курочки постарались. От избытка радостных эмоций и удивления от масштабов хрупкого подарка, у меня и слов лучших не нашлось:…
– Кошмар! Это ж сколько их! Ужас, какой-то…
Ну ты-то, мудрый читатель, понимаешь, надеюсь, что слова такие прескверные я от взрыва чувств произнёс.
Тут же от брата получил шипящий упрёк:
– Ты что, так не говорят!
– А что такого я сказал? Я ж от радости…
Ну хоть и от радости, а настроение у меня слегка подёрнулось. Что ж теперь подумают обо мне деревенские, неужели не поймут моих благих эмоций. Ведь ужасался я по-хорошему. С небольшим камешком на душе сборы домой продолжились. Вот настал черёд тихим вечерним посиделкам, а рано утром мы должны были отправиться в дорогу.
Снова тема зашла за эти … яйца (честно говоря, начали они меня уже потихоньку нервировать), уж не давали они покоя нам, городским. А тем более мне, ведь перед отъездом должен я был исправить впечатление о своём отношении к … яйцам, и, получается, к тем, кто этот ценный подарок готовил долго к нашему приезду, ущемляя свои «яичные» ежедневные потребности.