ой почтой. Он, смутившись, пояснил, что натурой, мол, надежнее. Какой смысл объяснять молодым издержки опыта жизни? Бывшему инженеру слишком хорошо известно, насколько непредсказуемой бывает эта самая электроника, пусть даже и почтовая.
На исходе четвертого месяца ожидания - во время очередного звонка в издательство - ассистентка осветила меркнущее от нетерпения сознание Петра лучиком надежды. Она призрачно намекнула, что в случае откровенной ерунды автор получает отказ в течение недели-двух. Если рукопись продержали на рассмотрении более трех месяцев - это обнадеживающий сигнал.
Петр воспрянул духом. Неужели его опубликуют?!
А разве может быть иначе?!! Ну, Виолочка, держись, солнце неверующее! Быть тебе женой известного писателя! А за Светку как приятно! Папа пишет романы! Таким отцом нельзя не гордиться!
Позитивный настрой принес ощутимые плоды. Окрыленный весенними предвкушениями, Петр провел несколько удачных сделок на грани законодательного приличия. Фирма подлежала ликвидации, посему он не церемонился. На "урожайные" деньги он купил дочери долгожданный автомобиль - неплохую бюджетную "кореянку", закончил ремонт квартиры и съездил с женой на пару недель в экзотическую азиатскую страну. Финансовое положение на некоторое время стабилизировалось. В семье приятно зашуршало денежками.
Виола не могла нарадоваться. Ей казалось, что муж, наконец-то, восстановил дружеские отношения с головой. Он действительно взялся за ум, но несколько с другой стороны. Вернувшись из Таиланда, Петр отлично представлял, в каком направлении следует упираться. Он срочно решил писать продолжение романа. Ведь издательство наверняка поинтересуется - что же произошло с главным героем далее?
Никогда еще Петр не испытывал столь дурманящего наслаждения от письма.
Вторая часть писалась с необычайной легкостью. Он уверенно формировал сюжет, избегая ошибок первого опыта. С удовольствием перечитывал и редактировал файлы. Конечно, ему не надо объяснять, что книга - это тоже товар, подлежащий продаже. В книгах каждый ищет ответы только на собственные вопросы.
Да, уважаемые!
Читателю глубоко наср...
Читающему, простите, наплевать, что чувствует автор. Ему важны лишь собственные переживания. Человечеству абсолютно по барабану, какие ощущения вы хотите донести до него, вступив на обрывисто-скользкую тропинку сочинительства. Минимум приобретающего книги люда мечтает о проникновении в тайны душевного устройства тех, кто складывает известные слова в якобы нетоптаные комбинации. Писать имеет смысл только то, что волнует подавляющее большинство людей, независимо от возраста, пола, достатка и расовой принадлежности. На это не многие способны.
Но Петр не сомневался в собственном таланте. Ему просто судьбой уготовано быть писателем! Еще в институте многие преподаватели отмечали в нем врожденные ораторские способности и тягу к качественному изложению мыслей. Где бы Петр ни работал, составление деловых бумаг и поздравительных речей всегда доверялось ему.
Теперь он окончательно уверовал в то, что результат кажущейся цепочки случайностей на самом деле является закономерным итогом наших амбиций. Желаний, помноженных на комплексы личной нереализованности, призванных к ответу затвердевающим опытом жизни. Долгожданная победа с лихвой окупает потери, а сбитая цель хоронит под собой все предварительные неудачи, щедро заливая сиропом триумфа горечь забывающихся ошибок.
Его время не могло не прийти! Уж если первый - наобум дилетантски выплюнутый! - роман заинтересовал издателей, успех второй части должен быть просто сногсшибательным.
Да!!!
Должен же кто-то выдавать на гора приличное чтиво!
"Уважаемый...
К сожалению, Ваше произведение не подходит нашему издательству..."
Это убийственно краткое послание пришло на электронную почту через девять месяцев ожидания, когда он почти закончил "вылизывание" продолжения. Накануне он в резкой форме потребовал от ассистента главного редактора внятного ответа, исчерпав остатки авторского терпения. Прочитав вердикт, Петр, словно в тумане, набрал выученный наизусть московский номер.
- Марина, здравствуйте, - глухо пробормотал он в трубку. - Я получил заключение вашего главного. Спасибо за отказ. Очень вовремя. Я как раз собирался выслать вторую часть...
- Примите мои извинения, - безразлично ответила девушка, - но наше издательство не печатает романы подобного формата.
- Что!? Вам потребовался чуть ли не год, чтобы определить формат?! - Петр с трудом подбирал выражения. - А сколько лет надо ждать, чтобы у вас напечататься?! Всю жизнь?!
- Я извинилась! - Ассистентка перешла в наступление. - Вы знаете, сколько макулатуры, простите, материала нам присылают?! У нас катастрофически не хватает людей даже просматривать рукописи и файлы всех желающих. Скажите спасибо, что вам ответили!
- Спасибо! - Он понял, что разговор беспредметный. - Я понял. Рад был с вами пообщаться столь результативно!
- Не берите близко к сердцу, - сжалилась девушка. - Это рабочая ситуация. Есть другие издательства. Но... Я не думаю, что ваш роман возьмут в печать. Понимаете, это сейчас никому не интересно.
- Что именно?
- То, о чем вы написали. - Марина явно испытывала неудобство. - Хотя... У вас неплохой стиль. Я бы посоветовала вам попробовать себя в другом жанре.
- В каком, другом? - желчно переспросил Петр. - Любовные романы? Детективы?
- Не обязательно, - Марина поняла намек. - Сейчас очень востребована качественная фантастика и остросюжетная мужская проза. Детская литература...
- А стихи? - безнадежно уточнил Петр.
- Что вы! - искренне удивилась Марина. - Кто в наше время читает стихи? А вы пишете стихи?
- Конечно, нет! Всего доброго! - Он бросил трубку.
"Во все времена кто-то читает чьи-то стихи, - подумал Петр, аккуратно укладывая "Неизвестную Стихию" в сумку. - Но изданные стихи, как и все остальное в нашей жизни - лишь вопрос моды, следствие лживо-рыночных отношений и результат работы неглупой головы. Но не головы автора. Ибо, авторских мозгов, извините, сотни тонн, а издаваемые товарищи почему-то пасутся отнюдь не табунами ..."
Петр задумчиво провел ладонью по ровно уложенным книгам.
Теперь он владелец полного собрания сочинений Глеба Параллельного. Официально известных сочинений, если быть точным. Трехтомник в стихах, автобиографический роман, два сборника рассказов. И - последнее прижизненно выложенное в сеть произведение Глеба - первая часть фантастической серии "Своя Чужая Миссия". Читательский мир встречал труды усопшего в обратной хронологической последовательности. Так распорядилась судьба. Вначале свет увидело то, что меньше всего для него предназначалось. "Миссию" Глеб писал скорее для себя, нежели для кого-то. Это был подсознательный протест, отчасти - эксперимент. Проверка на вшивость окружающего мира, своеобразный зачет на зрелость восприятия. Окончательное расставание с иллюзиями. Логически предопределенный экзамен на понимание жизни, которая рано или поздно заставляет отсчитывать себя с конца, а не с начала. Когда во весь рост поднимается вопрос самому себе: "А всё ли ты, человек, сделал, что должен успеть сделать? Только не ври себе..."
Первый раз на этот вопрос Петру пришлось отвечать, когда до развала семьи оставались считанные месяцы. Светлана уехала в Москву. Виола уже не могла противостоять его систематическим выпивкам. Она почти свыклась с мыслью, что с разводом жизнь не заканчивается. Петр вяло отмечал с очередного похмелья, что глаза жены стали напоминать пластмассовые пуговицы, лишенные малейших проблесков радости.
Для соседей, родственников, знакомых и коллег они выглядели вполне благополучной семейной парой. На неделе Петр с переменным успехом контролировал себя, поскольку не мог обходиться без руля. Но пару раз все-таки пришлось дать "на лапу" блюстителям дорожного порядка, когда ему предложили проехать на медицинское освидетельствование. Что происходило в их квартире по выходным, знали только двое. Петр понимал, что еще чуть-чуть, и... Многократно Виоле читались торжественные обещания. Он ненавидел свою слабость, но ситуация приближалась к катастрофе. Уже не было смысла врать себе, что человек сильнее спиртосодержащих жидкостей.
Причины собственной деградации были ясны до мелочей.
Целое никогда не начнет разрушаться, пока монолитны составляющие части. В первую очередь - Петр обреченно признавал это - требовался капитальный ремонт его личности. Помнится, дожив почти до сорока лет, он не упускал случая похвастаться, что не знает такого понятия, как кризис среднего возраста. Некогда человеку, живущему полнокровной жизнью, в кризисах пребывать. Если у вас нормальная семья, интересная работа и увлечения для души и тела - о каком надуманном кризисе глупого возраста можно рассуждать?!
Вероятно, за все рано или поздно приходится расплачиваться.
За самонадеянные утверждения, за слишком счастливое прошлое, за легкие шальные деньги, наконец. Продираясь сквозь кисель мутного времени жизни, подбирая черепки себя, Петр с фатальной неизбежностью ощущал, что склеивать нечего и не из чего.
И самое главное -