тели...
Когда умерла мама, отец не смог принять ее кончину. Его хватило всего на два года. Большего одиночества не потянуло двухинфарктное сердце. Хотя, батя со своей деревенской закваской вполне мог прожить еще десяток лет.
Петр отложил книгу, вытягиваясь на кушетке.
Мама... Никогда не лежала в больнице, ни на что не жаловалась. Ее просто не стало. Вечером он поговорил с ней по телефону, а утром в его жизни уже не было матери. Седьмой год, как ее нет. Более пяти лет его личный сиротский стаж. Оказалось, к этому невозможно привыкнуть. Нельзя жить без того, что с раннего детства сопровождает нас как воздух. Это воспринимается незыблемым и вечным.
Родительский дом...
Вы больше никогда не постучитесь в родную дверь, за которой раздается неторопливое шарканье. Не сыграете с отцом в древние шахматы, не почувствуете на голове теплую материнскую руку. Вы продолжаете жить без этого. Вам будет крайне нелегко отыскать внутри себя и вовне должные противовесы для вечного груза.
Заныла поврежденная нога. Она всегда напоминает о себе, когда он копается в прошлом. Прошлое коварно и недружелюбно. Даже если извлекать из него исключительно позитивные факты и явления, оно неумолимо подтолкнет к тому, что заставит окунуться в грусть. Таково свойство человеческой натуры. Прошлое всегда отдает печалью. Чем старше мы становимся, тем меньше причин для беззаботной радости. Разве мог он когда-либо предположить, что будет доживать жизнь рядом с последним приютом родителей?
В первую годовщину смерти матери Петра постигло откровение, когда он стоял над ее могилой, обнимая беззвучно рыдающего отца. Батя старался держаться, но было видно, как он угасает на глазах, теряя остатки интереса к жизни. Петр вдруг подумал, что существует некая верховная закономерность в том, кому из двух вместе проживших жизнь уходить первым, а кому замыкающим. Этот расчет на первый-второй крайне несправедлив, но неизбежен. Он неожиданно примерил его на себя.
Из двух любящих друг друга счастливым можно полагать того, кого призовут первым. Первому ушедшему не придется испытать оглушительную горечь внезапной потери. Первый не оставляет в памяти покойную маску родного лица. Он не узнает, что такое могила любимого человека. Ему не надо стараться выглядеть в глазах детей сильным и мудрым родителем, принимающим смерть половины достойно. Уходя, он не несет этого тяжкого опыта - общение с захоронением спутника всей жизни. Он не увидит того места, где выкопают яму для его гроба. Что испытывает человек, глядя на прямоугольник земли, на котором вскоре появится земляной холм с крестом и табличкой, где начертано его имя? Насколько услужливо в таких случаях воображение?
Петр механически перекинул несколько страниц, убегая от вопросного тупика. По человеческим правилам выходит, что мужику положено уходить вторым. Хотя бы потому, что он мужик. Ему не требуется много жалости и сострадания, ему проще нацепить маску стоика. Мужику, даже одинокому, во всех смыслах и легче и проще. Есть руки, ноги, голова - Бог не даст пропасть, когда сохранился хотя бы малейший смысл оставаться среди живущих. Настоящего мужика очень нелегко потопить, даже если по всем признакам он давно считается безвозвратным топляком.
Требуется лишь одно необходимое условие. Судьба не должна быть против. Неисповедимо, что на самом деле подтолкнуло циничную торгашку, а ныне успешную бизнес-леди похоронного дела Маргариту Львовну заговорить с Петром, когда он молча делился с родителями последними новостями. Впоследствии ему не довелось замечать за ней подобных приступов необъяснимой заботы о посетителях кладбища.
- Мужчина... Вам плохо? - За показной искренностью таилось желание не иметь лишних головных болей во вверенном хозяйстве.
- Кому? - Петр вернулся в мир живых. - Мне?
- Вам, - сухо подтвердила плотная русоволосая женщина в темном деловом костюме с папкой для бумаг подмышкой. - Как вы себя чувствуете?
- Спасибо, никак... - Он понял, что перед ним кто-то из местного менеджмента. - Мне не может быть плохо...
- Вам такси вызвать? - Намек более чем ясный.
- Такси? - удивленно переспросил Петр. - Благодарю, нет. Мне некуда ехать. И не на что...
- То есть? - Деловая женщина дала понять, что ее терпение и такт небезграничны. - Вы приезжий?
- В каком-то смысле... - Петр попробовал разойтись с ней, но межмогильное пространство не позволяло совершить маневр, не толкаясь. - Извините, я пойду...
Марго не уступала дорогу. Она поочередно оглядела обелиски на родительских могилах, напряженно сканируя странного посетителя проницательным взглядом. Непонятный тип. На бомжа-побирушку не похож, но приметы человека социума в нем как будто припорошены бездомным налетом странствий.
Поношенный спортивный балахон, под горловиной которого спрятана седая растительность лица. Мятые застиранные джинсы, стоптанные кроссовки. Волосы скрыты черной шапочкой-чулком, хотя на дворе запоздалое бабье лето. Ощутимо прихрамывает, опираясь на палочку, из-под правого рукава торчит несвежий бинт. Устало отрешенный взгляд куда-то внутрь себя. Тем не менее, неуловимо сохранившиеся манеры интеллигентного человека. И что-то еще... Осознанная безысходность, граничащая с абсолютной свободой? Вряд ли Марго так глубоко копала, но любопытство толкало на поиск разгадки.
Иначе, как объяснить тот судьбоносный вопрос:
- Мужчина, что вы умеете делать?
- Много, чего умею... - Петр смешался, мгновенно оценивая ситуацию. - Но... У меня небольшие проблемы с ногой. Временного характера...
- Ног и рук здесь хватает. А вот с мозгами напряг! - Дамочка властно придвинулась, втягивая носом воздух. - Пьете?
- Зачем? - Петр инстинктивно отодвинулся, стараясь не задеть пышный бюст. - Не употребляю. С некоторых пор...
- Неужели? - насмешливо сощурилась женщина. - Что, совсем-совсем не употребляете?!
- У меня нет причин, - усмехнулся Петр.
- Ха! Так я и поверила! - недоверчиво фыркнула потенциальная работодательница. - У мужиков так не бывает!
- Бывает. - Он посерьезнел. - Когда нет источников причин.
- С тобой не соскучишься, философ! Как звать-то?
- Петр... - сказал он после долгой паузы. - Петр Иваныч.
- А меня Маргарита Львовна. Я директор кладбища.
- Я понял. - Петр незаметно вздохнул.
- Когда сможешь приступить к работе, Петр...э-э-э...Иваныч? - Она скосила глаза на отцовский обелиск.
- Сегодня могу приступить, Маргарита Львовна, - тихо ответил он. - Только, это... Документов нет... С собой...
- А то я не вижу! - Марго просветила его холодным рентгеном зеленых глаз. - Ты везучий, Петр Иваныч! У меня погост, а не ментовка. Но здесь я полновластная хозяйка. Мое слово - закон! Если потребуется - разберусь с кем угодно без лишних бумажек! Уяснил?
- Не дурак...
- Тогда следуй за мной, Иваныч-не дурак, обсудим контракт детально.
Устный "контракт" оказался не просто взаимовыгодным. Марго не ожидала, насколько прозорливым оказалось ее чутье. Начав согласно табели о рангах с рытья могил, Петр уже через пару месяцев стал неформальным лидером бригады местных разнорабочих. При нем разношерстный контингент очистился от мародеров, пьяниц, лодырей и прочих любителей скоротать сложный отрезок жизни на незамысловатой работенке. Марго ни разу не слышала, чтобы Петр доказывал правоту с помощью рукоприкладства или трехэтажного диалекта русского языка. Не отличаясь богатырской комплекцией, он, тем не менее, быстро завоевал в глазах исконно беспредельной кладбищенской братии непререкаемый авторитет. Даже отсидевший за разбой крепкий тридцатилетний селянин, имевший весьма скользкую репутацию, предпочитал не связываться с Петром. Как бывший зек, парень спиной чувствовал, что за медитативной убогостью калеки Иваныча высится настолько заоблачный жизненный опыт, что пробовать его броню на прочность равносильно самоликвидации.
Как позже выразилась Маргарита Львовна, не умел Иваныч разве что принимать роды. Со всем остальным Петр был на "ты". Он легко справлялся с работой водителя, отделочника, плотника, электрика, сантехника и даже сварщика. Петр до поры не догадывался, что в штатном расписании у Марго половина кладбищенских вакансий заполнена близкими и дальними родственниками, которых она исправно "принимала" на службу по мере освоения безотказным работником все новых трудовых областей ее обширного хозяйства.
Когда Маргарита Львовна случайно выпытала у Петра про его бизнес-прошлое, их сотрудничество перешло на качественно новый уровень. Марго давно требовался толковый бумажный помощник с навыками делопроизводителя. Официально эту должность занимает ее непутевый племянник, который появляется на работе исключительно в день зарплаты. Петр не сразу принял предложение. Его основные функции, так или иначе, неразрывно связаны с организацией работы похоронной команды и уходом за могилами. Дополнительных поручений хоть отбавляй. Но дело не в количестве задач. Времени у бездомного одиночки, живущего при кладбище, неизмеримо больше, чем у нормальных людей. Он понимал, что даже эпизодическая офисная нагрузка ощутимо снизит его рейтинг в глазах людей, привыкших видеть в нем своего.
Лишние деньги ему не требуются. Того, что платит Петру начальница, вполне достаточно, поскольку тратиться обеспеченному казенным жильем, одеждой и питанием человеку особо не на что. Но упорная Марго нашла сла