За чей счет?
- И потом знала! - Светлана подвинула освободившийся стул ближе. - Так никто не мог написать, как ты... Тебе понравились мои рисунки? Во второй части "Миссии"? Прости нас... Пожалуйста, прости...
Выходит, это дочкины иллюстрации?
Конечно, чужому не под силу так нарисовать...
- Что ты, Светлячок... - вырвалось у него сквозь слезы. - Это вы меня простите... Кто же знал, что так обернется... Хотел я к вам... Конечно, хотел. Да не решился сразу-то... Пока калекой... А потом поздно было... Судьба так распорядилась... Видно, против была. Теперь-то чего уж... Слава Богу... Как вы меня нашли?
Светлана, шмыгая мокрым носом, посмотрела в прихожую. Но там никого. Резко вскочив, направилась к окну. Выглянув за штору, махнула рукой.
Около подъезда курил Максим. Рядом деловито переговаривались близнецы. Вероятно, обсуждали новоявленного дедушку, который мог бы отказаться от детских игрушек в пользу внуков. Что ж, не наигрался...
- Это он. - Она восхищенно смотрела на мужа. - Хотя... Не только он... Мы тебе обязательно расскажем! Потом... У нас будет время. Хорошо? А сейчас... Почему ты не спрашиваешь...
- Как мама? - тихо перебил ее Петр.
- Она здесь...
Петр на цыпочках проходит в кухню.
Замерев в дверном проеме, он рассматривает со спины самую красивую женщину на свете. Виолетта стоит у окна, будто что-то во дворе приковало ее внимание. На ней облегающее шерстяное платье терракотового цвета. Тот же каштан кудрей, рассыпанный по плечам... Фигура как у девушки... Она всегда следила за собой, вызывая зависть у полнеющих коллег. Даже когда располагала весьма и весьма скромными возможностями.
Петр, затаив дыхание, приближается к ней. Виола совсем рядом... Он может коснуться ее... Она по-прежнему смотрит в окно. Запах духов срывает завесу с прошлого... Подойдя вплотную, Петр кладет ладони на талию. Она вздрагивает... Не оборачивается... Вот это выдержка! У него плывет перед глазами... Но он успевает заметить, как во дворе зять Максим подсаживает близнецов в нутро "Икс шестого". Только не темно-красного, а белого, который пристроился следом.
- Замечательные у вас внуки, Виолетта Генриховна...
Он смыкает руки, скользя ладонями по теплу ткани. Лицо зарывается в гущу волос... Окружающая действительность растворяется, словно Петр валится в пропасть глубокого сна... Это невозможно... Она в его объятьях...
Виола, девочка любимая и единственная...
Отрезвляет хлопок входной двери... Светлана вышла...
Наконец, перед лицом Петра лицо Виолы... Она плачет... Улыбается и плачет. Сколько раз в жизни он видел плачущую Виолу? Раз или два?
- Сережа... - Она прижимается к нему всем телом. - Прости...
Он пытается возражать, но Виола лишает его способности говорить.
- Хлебов.... - Она отстраняется. Смеясь, будто впервые, рассматривает его широко открытыми глазами, полными слез. - Ты стал настоящим мачо... Чудовище мое ненаглядное... Как же я соскучилась...
Маленькая родная Вилочка... Совсем не изменилась... Лишь еле заметные морщинки вокруг глаз и около губ, когда улыбается...
- А ты красавица... - Петр нежно целует любимую, чувствуя, как земля уходит из-под ног. - Была, есть и будешь... Всегда... Даже через сто лет...
Он ведет Виолу в комнату. Жена удивленно разглядывает скромное убранство. У порога дорожная сумка с вещами. Виола присаживается за стол, на котором лишь бутылка вина, ноутбук и два подарочных автомобильчика. Петр садится напротив, успев прихватить с кухни штопор и две чайных чашки.
- Хлебов, это какая-то фантастика ... - Виола сбегала в прихожую, вернувшись с сумочкой. - Если бы не Максим... Мы чудом