— Сокурсница, которая писала доклад о жестокости полицейских.
— Я ее ненавижу!
А вскоре, слишком скоро, она произнесла:
— Дорогой, я достигла предела, за которым буду умолять тебя остаться со мной навсегда. Так что немедленно уходи!
— Ну еще хоть разок!
— Нет.
— Плюс-плюс!
— Уходи.
Мы приняли душ вместе. Она меня намылила и сказала, что обожает мое тело. Я ее тоже намылил и сообщил, что наши чувства взаимны. А когда я одевался, она попросила меня позвонить завтра.
И я ушел на мороз. Я дрожал подобно студню, от меня шел пар. Я отдал бы все, чтобы вернуться, но она заперла магазин, как только я ее покинул.
Вернувшись домой, я обнаружил, что мою квартиру посетили злоумышленники. Дверь была взломана, а внутри все перевернуто.
Взломщик забрал только «ПЕРВОЕ» письмо. К счастью, «ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ» я носил с собой.
Я позвонил Эльзе Муниш, но трубка была снята.
Нагль, превратившийся во взломщика, — это отчаявшийся Нагль, подумал я. Как же он обойдется с владелицей яйца? Я встревожился за Эльзу. Затем я стал тревожиться за себя. Я не знал, на что он способен. Я в жизни его не видел. А вдруг он спортсмен?
Печальные размышления заставили меня усесться за стол и провести недвижно полчаса, пока меня не выручило мое полицейское воспитание. Я сижу, соблюдаю правила игры, жду, когда мне сообщат, досталось ли мне яйцо, в то время как слетевший с катушек Нагль носится по окрестностям. Что же я теряю время? Не исключено, что труп несчастной Эльзы Муниш уже упакован в чемодан и едет в багажнике на железнодорожную станцию.
Я поймал такси и примчался к «Пудельвиллю» в самый последний момент.
Когда мы затормозили перед магазином, я увидел человека, спешащего по улице. Под мышкой он держал внушительных размеров сверток. И когда я расплачивался с шофером — ни секундой раньше, до меня дошло, что это и есть Нагль.
В этот момент окно второго этажа над «Пудельвиллем» распахнулось, и Эльза, завернутая в портьеру, высунулась наружу и принялась крутить головой и вопить:
— Похититель глаков! Держите похитителя глаков!
Я кинулся вслед за Наглем. Ботинки скользили на обледенелом тротуаре. Нагль шустро убегал, обнимая сверток с яйцом, и если бы не вмешалась судьба, он бы от меня скрылся.
Старая часть городка холмиста, как Рим. Не удивительно, что толстый карапуз на санках, мчась с горки на улицу, подрезал Нагля сзади под коленки. Ноги похитителя раскрылись, как ножницы, коробка с яйцом взмыла в небо, санки промчались дальше, карапуз отлетел в сторону, а Нагль рухнул на снег.
Я поймал коробку с яйцом высоко в воздухе. И, конечно же, приземлился на санки и заскользил по улице к «Пудельвиллю».
Холм был покрыт льдом, санки поставили олимпийский рекорд. Мир в глазах помутнел и пошел полосами. Я успел увидеть в окне мисс Муниш, а затем передо мной возникли голые ветки деревьев и серое небо.
Я несся все дальше и дальше, но вдруг услышал пистолетные выстрелы.
Пули свистели вокруг.
Нагль стрелял без передышки и приближался ко мне.
К счастью, санки соскочили с тротуара и помчались по замерзшему водостоку. Машин мне не встретилось, так что я летел вперед без препятствий. Пуля вонзилась в меня, но убит я не был.
Я несся все дальше со скоростью, превышающей тысячу миль в час, по направлению к железнодорожным путям. Спереди донесся свисток паровоза и стук колес. Семафор загорелся красным. Полосатый шлагбаум опустился перед моим носом. Я промчался под шлагбаумом через переезд, налетел на рельс и увидел глаз циклопа — паровоз неотвратимо мчался ко мне. Я крепко прижал к груди коробку с яйцом, вылетел из санок и покатился по насыпи.
За моей спиной стучали колеса поезда, отделившего меня от преследователя.
Не думая о боли, я положил коробку в пустой вагон, стоявший на запасном пути, и залез следом.
«Так все и кончается, — подумал я. — Мое тело будет лежать в этом вагоне. Никто и не заметит, как поезд повезет его через все Соединенные Штаты». Я всхлипнул — ведь столько всего не доделано! Меня сорвали нежным бутоном, так и не дав распуститься.
Сцепщик обнаружил меня в вагоне. Очнулся я в Центральной больнице.
— У вас есть страховка? — спросила меня медсестра, как только я пришел в себя.
— Может быть.
— Ваш диагноз — шок и переохлаждение. Но этим ваши беды не ограничиваются. Я должна сказать вам всю правду: пуля, выпущенная из пистолета 22 калибра, совершила вам обрезание. Признайтесь, мистер Норт, не был ли этот выстрел неудачной попыткой самоубийства?
— Хикхоф! — воскликнул я. — Если бы этот Нагль был чуточку поточнее, я бы выкрал твой пепел, собрал тебя из него снова и выкинул бы пинком под зад прямиком в Тихий океан. У меня все было своим — и аппендикс, и гланды, и крайняя плоть. Посмотри, что из-за тебя со мной произошло!