— Величайте меня Ребеккой Л’Увертюр.
В этот момент к беседе присоединился старик, распространяя запах прокисшей медовухи.
— Я зовусь Лайонелом, я — оружейный мастер, — объявил он. — Я дядя девицы, что рядом с вами. — Он впился взглядом в Георга. — Нешто вы не испугались повозки без волов?
Он исполнял свою роль безупречно, не хуже племянницы, если она и в самом деле была его племянницей. Нечего удивляться. Почти все путешественники во времени были прекрасными актерами. Как же без этого. Мы уже убедились, что и Св. Георг хорошо владел этим искусством.
— Ага, побаиваюсь я ее, — согласился он. — Но, коли подумать, так то, что сделано из железа, не может быть живым, а тогда и бояться нечего.
— Ты, никак, из Лайнора?
Наш герой покачал головой.
— Я шел на юг из Камелота, откуда меня прогнал злобный землевладелец. Он отобрал у меня жалкую полоску земли, которой пожаловал меня его батюшка. У меня нет ни дарственной, ни денег, чтобы доказать мои права. Поскольку я теперь вовсе лишен средств к существованию, то пришлось мне тайно забраться на вашу повозку и без вашего дозволения. А уж ежели будет ваше дозволение, то одним только могу я вам заплатить — поддерживать огонь.
— Ты желал бы и жить у нас? — спросила Кейсианна Джонс.
— Да, хорошо было бы, прекрасная девица.
— Так тому и быть, — сказал оружейный мастер Лайонел. — Да будешь ты каждый день ездить на повозке без волов и поддерживать огонь.
— Ага, — сказала Кейсианна Джонс, — и жить будешь у нас, и делить с нами нашу скромную трапезу. А тогда мой дядя освободится для работы, более достойной его уменья.
Никто ничего не сказал о заработной плате, но это было и правильно. Св. Георг получил то, что ему было нужно: удобную возможность расследования операции по переходу во времени. Кроме того, у него появилась возможность убрать из шестого века драконотив в любой удобный для него момент.
К тому же, в те дни термина «зарплата», во всяком случае, в современном понимании этого слова, не существовало.
Поезд приближался к небольшому селению, состоящему из кучки хибарок, лавочек и свинарников. Дядя Лайонел взял из ящика, стоявшего в углу кабины, мешок из овечьей шкуры и спустился принять парочку пассажиров, ожидающих у железнодорожной насыпи. Кейсианна Джонс дунула в свисток. ТУИИТ! ТУИИТ! Потом она вернулась в кабину. «Чаг-а-лаг, чаг-а-лаг, — двинулся драконотив. — Чаг-а-лаг, чаг-а-лаг, чаг… а… лаг… чаг… а… ЛАГ!»
4
До самого конца дня дядя Лайонел знакомил Св. Георга с работой кочегара. Св. Георг, который еще в раннем детстве мечтал стать машинистом на гипер-дизелях, был в полном восторге.
У драконотива был очень капризный характер, ему надо было во всем угождать, в противном случае он просто отказывался работать. Перед машинистом не было ни циферблатов, ни измерительных приборов, все делалось наугад да на авось. Никогда нельзя было предугадать, что произойдет в следующую минуту. Или поезд опрокинется. Или взорвется паровой котел. Или колеса сойдут с рельсов.
К несчастью, полотно железной дороги тоже обладало капризным характером. Рельсы не были точно параллельны, расстояние между ними то сужалось, то расширялось, многие стыки просели в песок, а все повороты были сделаны с разными радиусами.
Котел драконотива вел себя очень странно: то он дергался, то покачивался, то подпрыгивал вверх-вниз. А иногда совершал все эти действия одновременно.
Чтобы напоить драконотив, на равных расстояниях были устроены «водяные башни».
Все деревни, мимо которых проезжал маленький поезд, были похожи одна на другую: кучка хижин, лавочек и свинарников. Население этих деревень да хозяева маленьких ферм были единственными пассажирами драконотива.
Св. Георгу показалось, что большинство пассажиров садится в поезд, чтобы просто покататься в свое удовольствие, а не для того, чтобы переместиться из пункта А в пункт Б.
В том, что на драконотиве катались простые крестьяне, а благородные рыцари продолжали упорствовать в своем суеверии, была некая странность. Но, если хорошенько подумать, становилось понятно, что у крестьян, работавших от рассвета до заката, не оставалось времени для сочинения легенд и для игр. Им не хватало воображения, они принимали реальность в том виде, в каком она существовала.
У благородных же было предостаточно времени и для игр, и для сочинения легенд. Практически, они только этим и занимались и, в сущности, оказались более невежественными, чем крестьяне. Они видели лишь то, что им хотелось видеть. К тому же, между ними существовал негласный договор: если сэр Такой-То-Такой-То говорил, что видел дракона, то сэр Как-Его-Зовут уверял, что ему тоже встречалось это чудовище. И оба искренне верили, что говорят чистую правду.