До берега дошли нормально. Тут стоял Ермак в полном боевом. Состоялась встреча Восток-Запад на уровне копыт. Пир продолжился на травке, и вскоре Таузак лежал, готовый к упаковке и погрузке. Ермак, Кольцо и остальные паны-атаманы обсудили полученные сведения, оценили их как достаточные и решили судьбу Таузака. Резолюцию сформулировал Боронбош:
— Да хден таких кдязей! Од дам всю бдагу педепьет!
Убивать Таузака не стали, и нежно отнесли обратно на помост вопреки двум главным правилам Голливуда...
Объясню эти правила, чтобы вы отдохнули пока от наплыва густой сибирской экзотики. Правила эти простые, они базируются на русском театральном законе «О неизбежности выстрела из ружья, висящего на стене в первом акте пьесы» и глобальной аксиоме о том, то «История учит, что она ничему не учит». Голливуд эти достижения разума переработал так.
1. Никогда не оставляй у себя за спиной брошенного, даже поломанного оружия.
2. Всегда добивай поверженного противника, — это то же оставленное оружие, только еще страшнее.
Однако на экране Голливудские правила всегда игнорируются. Оружие всегда оставляется. Гады нокаутированные не режутся. Потом они встают при счете «девять!», быстро разгибают погнутый ствол и стреляют дебильному герою в спину.
Вот так и поступили в очередной раз кольцевые братья. Прошлый случай с Василием Перепелицыным, надеюсь, вам еще памятен. А впрочем, не только простые казаки совершают стратегические ошибки. Вот же и царь Иван Васильевич, прокололся с курлятьевским языком. Да что там, царь! Сам советник его Мелкои везде сущий, тоже не просчитал перспективы! Простим же Ермаку гуманизм недорезанный.
Итак, эскадра продолжила медленный сплав по течению. А в похмельном Алашлыке события полетели стремительно. Едва мачта последнего струга затерялась среди прибрежных хвойных верхушек, как Повелитель Неба и Воды, он же — Правое Переднее Копыто (ППК) восстал из мертвых. Вернее, — восстало.
Таузак открыл сначала один глаз, увидел сквозь мех, что над ним нет никого, кроме неба. Открыл второй глаз, развел глаза в разные стороны. Тоже чисто. Перевернулся на живот. Не бьют! Вскочил на копыта, завизжал на всю Сибирь. И сразу сбежалась глупая охрана, из хижин выскочили местные жители с простым, но надежным метательным оружием. А вот и коней привели. Маленьких таких, типа нашего Конька-горбунка. Только не калек. Таузак в три подскока оказался на спине волшебного животного. Два его офицера тоже взлетели в седла, ну, не в седла, конечно, а на попоны кожаные, — и понеслись вперед неожиданно быстро, как на мотоциклах. Таузак в окружении пеших воинов чинно потрусил по едва заметной дороге в неизвестном направлении. Правое Переднее Копыто спешило воссоединиться с Верховным своим Конем.
Все-таки, неспешны сибирские реки! Пока господа оккупанты наслаждались водной гладью, князь Таузак успел доехать до осеннего царского кочевья, красочно доложить ему о «движении на Сибирь неведомых бледнолицых людей», скромно описать схватку своего отряда с неисчислимым рогатым войском, возблагодарить предков за чудесное избавление от коварного пленения, и посоветовать царю рвать когти, куда пожелает.
Кучум таких диковин сроду не видал, и посмотреть на европейский зверинец ему было охота. Царь выслал на перехват Ермака конный отряд своего младшего сына, царевича Маметкула. Маметка погнал табун к урочищу Бабасан. Здесь по иронии судьбы замкнулось извечное речное кольцо, но на новом уровне развития. Тобол у Бабасана проделывал в те времена точно такой же фокус, как и Волга у Самары. Так что, Пан, Богдан, Кольцо Иван и Ермак с ними напоролись на то, за что довольно долго цеплялись и боролись. Едва Тобол завалился влево в крутом вираже, а суда вынесло к берегу, как из рощицы на Бабасанском полуострове выскочили конные лучники и прямо с коней произвели залп. Стрелы неприятно замусорили воду вокруг стругов. Одна воткнулась в мачту Ермака, другая пробила парусину птичьей клетки. Ермак рассердился. Рявкнул команду. Стали заряжать стволы, разжигать фитили. Но всадников и след простыл. Они теперь высовывали из-за елок любопытные лошадиные морды.
Казаки не понимали, что перед ними кольцо a-la' Samara'. Вода уходила влево, и хотелось свернуть вместе с ней с опасного пути. Это было бы плохо. Люди Маметкула зашли бы со спины, вторая часть отряда уже караулила на обратной стороне Бабасана. А еще несколько десятков лодок с лучниками и копьеметчиками дожидались в заводях за поворотом. Правда, всего татар и двух сотен не набиралось, и наши восемьсот удальцов имели-таки численное преимущество, однако, схватка на воде — дело опасное, неверное, — как хулиганство в речном ресторане. Могло получиться совсем плохо.