На рассвете он остановился у какого-то мостика, чтобы разглядеть свои трофеи. Мушкет был меньше и удобнее его старого. Он наверняка найдет на него покупателя. Но в мешочках не оказалось ничего интересного, даже табака, только порох и несколько пуль. Каспар улегся под мостом и скоро уснул.
Он совсем не ожидал, что все случится так быстро. Едва проснувшись, отряхнув одежду и подняв взгляд, он увидел двор прямо у холма, единственного на всю округу. Все в точности, как он помнил. Дыма видно не было, и возле дома никто не показывался, но Каспар оставался настороже, ведь двор выглядел вполне обжитым. На веревке ветер полоскал кое-какое белье, а из хлева он отчетливо слышал мычание коровы.
Он поискал, где бы ему спрятаться, но кроме пары кустов, рощицы на вершине холма и амбара чуть поодаль от дома, никаких укрытий не было. Туман постепенно рассеивался, а Каспар стоял на открытом месте. Он пригнулся и побежал к вершине холма, огибая двор по широкой дуге и не спуская глаз с дома.
Оказавшись наверху, он сел на поваленное дерево и стал выжидать. Уж что-что, а это он умел. Кинжалом он обстругивал ветку, все время одно и то же движение. Через некоторое время из дома вышла девушка лет шестнадцати, не больше, и, как полагается крестьянке, в белом чепце и переднике. Она бросила короткий взгляд в его сторону, потом взяла подойник и зашла в хлев.
Тут он понял, что замечен и что за ним уже наблюдают. Но ему годами приходилось довольствоваться только сношениями за деньги с уродливыми, потасканными женщинами, поэтому он был так увлечен созерцанием девушки, что чуть не проглядел, как крепкий мужчина вылез из окна, перемахнул через забор и, прячась за редкими кустами, стал подниматься к нему с ножом в руке.
Каспар встал, поставил мушкет дулом вверх, засыпал в ствол порох, вставил пулю, потом утрамбовал все это обструганной веткой. «Ближе, — прошептал он и насыпал пороху еще и на полку замка. — Еще ближе». Прицелился, спокойно выстрелил. Мужчина вдруг остановился, как будто передумал подниматься, потом ноги его подкосились, он осел и рухнул лицом вниз.
Девушка с криком кинулась к дому, бросив подойник, и молоко полилось на землю, точно так же, как кровь убитого. В тот же миг на улицу выскочил старик, схватил, что попалось под руку, — косу — и побежал к Каспару. Он с трудом карабкался по склону, несколько раз съезжал вниз и начинал сначала. Тем временем Каспар перезарядил оружие и сделал второй выстрел.
Потом Каспар направился к своей первой жертве. Всадил мушкет ему в ребра, чтобы удостовериться, что парень больше не жилец. Он сел, натянул на ноги сапоги мертвеца и подошел ко второму трупу. Сбросил свою накидку и надел плащ старика.
Он осторожно приблизился к дому, откуда слышались стоны женщины. Толкнул дверь и вошел. Несколько мгновений глаза его привыкали к темноте, потом он разглядел девушку, сидящую на корточках в углу, и жалкое зрелище на кровати. Тело женщины было покрыто опухолями — на ногах, на шее и под мышками. Некоторые, узловатые и темно-красные, были размером с ладонь. Кое-где на коже зияли свищи, откуда сочилась сукровица.
Каспар не знал, в сознании женщина или нет, но сразу понял, чем она больна. Все-таки он спросил об этом девушку — на лотарингском немецком, на диалекте, который помнил с детства. Он хотел потянуть время, чтобы сообразить, что ему делать. Ответа не последовало, тогда он спросил еще раз, громко и прямо.
— Да, чума, — ответила девушка.
— Ты тоже больна?
— Кажется, нет.
— Иди сюда!
Эту фразу тоже пришлось повторить, чтобы девушка сдвинулась с места. Когда она, измученная годами недоедания, подошла к нему, он схватил ее за локоть и потащил во двор.
— Приведи корову! — приказал он.
Он подтолкнул ее к хлеву. Но девушка и не думала повиноваться. Она зашла в хлев, выбежала через прореху с другой стороны и побежала к деревне, но у моста Каспар ее догнал. Девчонка храбрилась, отбивалась и несколько раз вырывалась из его рук. Она оказалась такой легкой, что Каспар без труда поднял ее и отнес обратно на двор.
Там он принялся искать веревку. Найдя ее, сделал петлю и хотел накинуть ее девке на шею. Она сопротивлялась, пока он не прижал ее к себе, схватив одной рукой тонкие запястья. Но она опять смогла вырваться, тогда он швырнул ее на землю, придавил руки коленями и довел дело до конца.
На веревке он затащил ее в амбар поодаль и там привязал к балке, потом вывел корову и взял подойник. Подоил корову, жадно напился молока из подойника и придвинул его к девушке, но та его опрокинула.