Значит, отсюда начался их путь вниз.
Я уже ничему не удивлялась. Скорей, я удивилась бы, если бы черная река оказалась и вправду плодом моей фантазии. А так — все верно. Я иду правильным курсом.
Долины сменяли одна другую. Мое разочарование росло одновременно с нетерпением. Ну почему бы им всем не остаться подле чужака! Сейчас уже обратно летели бы. Или нет. Мне нужно отдохнуть. Летели бы мы куда-нибудь на равнину, а лучше к морю…
А потом на одном из снимков, мне показалось, я различила довольно плотный дым. Взяться ему было неоткуда кроме как от человечьих рук: вулканов не видно, сейсмоактивность… фиг знает, но вряд ли бы чужаки устроили базу для своих кораблей там, где вот-вот либо земля провалится, либо крыша упадет.
Делаю плавный круг над целой чередой постепенно понижающихся каменистых долин. Которая из них мне нужна?
А, вот она. И верно, дым. Только совсем жиденький. Пожалуй, будь он четверть часа назад таким же, я бы не обратила внимания. Приняла за туман.
Что же, снижаемся. Конечно, это не идеальная посадочная площадка, но бывали и хуже.
«Фотон», по сравнению с долиной, кажется огромным.
Интересно, почему людей не видно?
И почему Игорь не сдержал обещание и не оставил на земле хоть какой-нибудь знак? Камней не хватило?
Или сил?
Нужно выйти и осмотреться. По правилам, без скафа выходить нельзя, но за последние дни я это правило уже несколько раз нарушала. И в этот раз нарушу. Вся надежда на мощные барьеры биозащиты «Фотона», установленные на максимум лично мной в тот самый момент, когда я поняла, что на самом деле представляет собой планета.
Да, действительно, кто-то жег здесь костер. Пепел уже разнесло ветром, но кое-какие веточки еще тлеют. А рядом гора не использованного топлива. Должно быть, у этого костерка кто-то провел ночь. Ну, и где же этот кто-то?
Я огляделась. Слева — кряж, справа верхняя часть долины. За спиной чахлый лесок корявого кустарника. За ним тоже горы.
В любом случае, далеко уйти они не могли. Вариантов два. Либо вниз, к выходу из долины. Либо вверх, к каменистой осыпи. Вниз — вероятнее. Зато до осыпи ближе. Так что ее-то мы первым делом и проверим.
Не будем проверять, потому что вон он, человек. Как раз направляется сюда. Сверху. Торопится. Я бы на его месте тоже торопилась. Сейчас подойдет, расспрошу подробней…
Человек упал, поднялся, снова упал.
Я поспешила навстречу, ругая себя. Они же все здесь голодные, усталые. А еще не исключено, что их ночами тоже преследуют кошмары, которые похожи на сны, а на самом деле совсем не сны. Образы расторможенной подкорки.
Вот он уже рядом, и слабая надежда увидеть Игоря не оправдывается. Этот совсем молодой, светловолосый. Хотя тоже зарос бородой. Но фигура совсем другая. Он выше, мускулистей…
— Вы все-таки прилетели, — отрывисто говорит он, — значит, не соврал доктор…
— Не соврал… а где он?
— Там, наверху. Он мне сказал за палками идти, а сам там, с Алексом…
Значит, все трое живы. Ха-ра-шо.
— Поднимайтесь на борт. Давайте, помогу…
Мне показалось, что он сильно хромает. Но от помощи отказался, оттолкнул мою руку:
— Сам!
Безошибочно направился в кабину пилота. Я шла следом. Остановился. Обернулся, изумленный:
— Вы что здесь, одна?
— Одна. На меня не так сильно воздействуют некоторые местные… аномалии. Мы обсудили этот вопрос с капитаном и пришли к выводу, что у меня одной шансов добраться до планеты ровно столько же, сколько было бы у двоих или троих. А чего ждать от планеты, и вовсе было неизвестно. Решили не рисковать.
— Странные у вашего капитана представления о риске.
— Да уж…
Он меня перебил:
— Нам нужно поторопиться. Иначе Алекс может умереть. Он в очень плохом состоянии.
Когда «Фотон» опустился на камни верхней долины, товарищ «в очень плохом состоянии» как раз доедал последние остатки НЗ, сохранившегося в игоревом скафандре. Он сидел на камнях, стараясь не напрягать лишний раз руку, устроенную с относительным удобством на сложенной из булыжников подставке. Игорь сидел напротив, но, увидев опускающийся катер, тут же вскочил.
Из люка первой выскочила Сашка. Остановилась в шаге, сказала:
— Ну, привет, господа робинзоны. Напугали вы нас…
Встрепанная, круги под глазами. Господи, счастье мое… Игорь кивнул:
— Привет, спасительница…
Алекс, действительно бледный, с кровавой рукой, перемотанной, видимо, рукавом его собственного комбинезона, улыбнулся белыми губами:
— Надо еще Стэна найти…
— Найден уже. Он мне дорогу и показал.
— Мне нужно в медотсек.
Был бы таковой на катере. Но Седых собой бы не был, если б сказал что-то другое. Почти бегом скрылся в люке, вернулся с универсальным фиксатором. Сашка и не догадывалась, что такой есть на борту. Спросила на всякий случай, не нужна ли помощь, но ответа так и не услышала. Доктор уже вовсю занимался рукой пациента.
Тогда она зевнула и отправилась на борт. Шутки шутками, а провести еще одну ночь в здешних горах ей не улыбалось. Да и остальным, наверное, тоже.
Стэн сладко спал в кресле второго пилота. Пришлось его поднять и выпроводить в кубрик…
Калымов оглядел шлюпочную палубу военного крейсера. Он нарочно не торопился к люку, хотя видел, что его встречают. «Эхо», зашвартованный на самой периферии, высился над ним темной громадой.
— Все в порядке, Валентин Саныч? — раздался в шлеме голос Дэна.
— В порядке. Прекращайте треп.
— А то что будет? — заинтересовался наглец.
— На Флору пешком пойдешь!
— Уже молчу…
Ну, и что мы скажем господам военным, которые сейчас, конечно, начнут качать права и во всем обвинять моих людей? У них речь, должно быть, заготовлена заранее. На всякий случай.
Впрочем, у Бюро тоже есть клыки. Даже если мы — всего-навсего Первый отдел, до последнего времени не считавшийся даже номинальным игроком на политической арене человеческой вселенной.
Полковник Кейн сам встретил Вака в камере стыковочного узла.
— Рад видеть вас, господин координатор! Как долетели?
— Быстро, — проворчал Калымов.
Полковник на эту нечаянную грубость не отреагировал. То ли не расслышал, то ли ему было все равно. За свою немаленькую жизнь Джордж Кейн видел никак не меньше, чем Вак, бывал в разных переделках, участвовал и военных операциях и отнюдь не рядовым бойцом. Калымова он знал — заочно.
— Пройдемте… вероятно, вы хотели бы отдохнуть?
— Полно, у нас на «Эхо» все удобства. Я хотел бы сразу перейти к делу.
— Да, конечно.
Офицерская кают-компания на военном крейсере — функциональное, удобное место, как для проведения досуга, так и для всякого рода совещаний, планерок и переговоров. Безликое изначально, оно носит те черты, которые в него вносят обитатели. Калымов с любопытством разглядывал коллекцию абстрактных статуэток с Элги, украшавших выдвижную панель стационарного голопроектора.
— Присаживайтесь к столу, — гостеприимно предложил Кейн, и Калымову ничего другого не осталось, как принять приглашение.
— Итак… — начал за Вака полковник.
— Итак, мне очень хотелось бы знать, чем вы руководствовались, когда взяли на себя право решать, как именно исследовать эту планетную систему. Я надеюсь, вы понимаете, что ваши распоряжения мешают нормальной работе исследователей…
— Ваши исследователи, Валентин Александрович, спровоцировали действия чужака, которые мы квалифицируем как направленную агрессию по отношению к кораблям землян. В связи с этим фактом я объявил в этой системе военное положение. Теперь то, что здесь происходит, никак не может касаться Бюро космических исследований.
Я так понимаю, ваше ведомство просто решило наложить лапу на результаты нашей работы, подумал Калымов. Но в слух сказал другое.
— Кейн, вы же понимаете, что работу должны делать те, кто занимается этим профессионально, и на протяжении уже многих лет.
— Совершенно точно. Военная планетарно-тактическая разведка…
— Которая принимает решения о высадке на основе данных Первого отдела. Я ничуть не умаляю заслуги ваших людей, но…
— Вак, у меня приказ и я намерен его выполнять.
Ну, вот и добрались до сути. Собственно, только для выяснений содержания этого самого приказа Калымов и решил посетить крейсер.