- Моём? - недоверчиво переспросил он.
- Надеемся увидеть вас через два дня, в четверг в...
Эш попросил минутку. Схватил с пола скетч бук, отыскал закатившиеся под кровать карандаши и записал адрес.
- До встречи, - попрощался он и отключился.
Повернувшись, он закрыл окно. Ступни онемели, поэтому он просунул ноги в тапки, брошенные вчера тут же в комнате, у двери, и двинулся на кухню. На столе, над которым висел его первый рисунок для Номи, приколотый кнопками к стене, лежала нераскрытая пачка бритвенных лезвий.
Он несколько раз порывался её открыть, когда терпеть своё ничтожество становилось невыносимым. Когда душевную боль хотелось задавить физической, а крик рвался изнутри, но образ Номи, тот её взгляд на крыше, пронизанный отчаянием, преследовал его. Он мог причинить боль себе, он бы наслаждался ею, отдавался ей с упоением, чувствуя, как она заполняет его нутро, и не останавливаясь... но никогда не смог бы причинить её Музе. Если его не станет, она ведь хоть немного расстроится?
Эш повертел пачку в руках, задумчиво поглаживая её бока, вновь опуская её на почётное место на столе как на пьедестал напоминания, почему он все ещё жив.
Наспех сделав невкусный кофе, он вернулся в гостиную. Здесь на диване, креслах, на кофейном столике и на полу, кроме пары узких дорожек, ведущих из спальни в ванную и на кухню, всё было завалено эскизами. Некоторые были нещадно смяты и заброшены по углам, но все же большая их часть молчаливо ждала своей участи. Он пробовал разные стили, он метался между футуристическими пейзажами и мифологией, пытаясь найти в них себя, редко оставаясь довольным, но все же, чаще всего с рисунков на него смотрела Она. Иногда осуждающе, иногда с застывшей на губах полу улыбкой, спящая, танцующая или сидящая с чашкой в руках у большого окна. Он будто был неуловимым соглядатаем, следовавшим за ней и запечатлевшим все её эмоции и жесты на бумаге.
Эш смахнул со столика наброски и ухватился за новый лист, лихорадочно принимаясь за новый эскиз и отрываясь лишь тогда, когда внизу, вместо подписи расцвел цветок Асфоделуса.
С портрета на него смотрела Номи и впервые улыбалась так искренне.
***
Снег повалил крупными хлопьями, благо ветер немного улегся и теперь снежинки, пьяно пошатываясь, неспешно падали на землю. Джереми чуть ослабил узел шарфа, того самого, что Роуз прислала ему в посылке, пропахшей стиральным порошком, не пожелав отдать лично. Что ж, может это и к лучшему. Они не виделись так давно, что воспоминания поистерлись, а сердце не замирало каждый раз, когда заблудившиеся мысли напоминали ему о том, каким шампунем пахли её волосы. Какими нежными были прикосновения её пальцев, какой хрупкой она казалась в его руках. Он же справился. Он смог переступить через те никому ненужные чувства и теперь одна из тех двух подружек, что так жадно кидали на него взгляды в баре, вполне претендует на то, чтобы скрасить этот затянувшийся вечер.
Снежинки оседали на шарф, тая от близости тепла его тела, впитываясь в ткань и неприятно касаясь кожи. Джереми нервно отряхнул рукой снег и осмотрелся. Здесь, у самого входа в бар, укрыться от белого прилипалы было негде, но вот под крышей соседнего здания виднелся довольно широкий карниз, если встать вплотную к стене, то можно вполне сносно перекурить.
Здание давно пустовало, выставляя объявление о своей продаже будто шлюха, озвучивавшая цену клиенту. Джереми криво улыбнулся, заглядывая в темную витрину с потрепавшимся объявлением и тихо хмыкнул:
- Вышла в тираж, бывает.
А ведь место было проходным. Студенты, преподаватели, да и просто жители соседних улиц, но, сколько он помнил свою студенческую жизнь, оно так и переходило из рук в руки.
Впереди на тротуаре замелькали прохожие, поэтому Джереми решил завернуть за угол, устраиваясь между двух зданий и прижимаясь спиной к стене. Снег пролетал мимо, оседая пухом перед ним, принося по-детски наивное удовольствие сомнительной победы над стихией. Он вставил в рот сигарету. Хрустящие шаги послышались совсем близко, поверни он голову и заметил бы прохожего, но вместо этого похлопал себя по пальто, выуживая зажигалку из внутреннего кармана.
Маленький огонек зажигалки на мгновение озарил его лицо, разжигая зажатую между зубов сигарету и вырывая задушенный, испуганный, но в то же время такой знакомый вскрик:
- Ой!
Щелчок его зажигалки привлек Роуз, когда она уже подходила к бару. Она резко повернулась, инстинктивно прижимая руки к груди и вскрикивая, ведь перед ней, в тусклом свете горящего огонька явно проступили знакомые черты лица.