— Корень зуба — одна из самых чувствительных частей человеческого тела. Хороший выбор, Ти.
Люсьен дернул головой.
— Т-ты не можешь этого сделать.
Трейс крадучись направился к нему.
— Смотри на меня.
Черные точки заплясали перед глазами, когда страх запульсировал глубоко внутри. У меня вырвался самый тихий звук, но пять голов повернулись в мою сторону.
Колт выругался, а затем широкими шагами направился ко мне. Мне хотелось встать, убежать. Но я не могла пошевелиться.
— Ли-Ли. Все в порядке. Он не сможет причинить тебе вреда.
Когда Колт потянулся ко мне, я отпрянула.
— Нет!
На его лице отразилась агония, но он остановился.
Деклан поспешил обойти его, пока я пыталась отдышаться.
— Лейтон, посмотри на меня. Ты в безопасности.
— Нет. Он никогда не остановится. — Слова были едва различимы сквозь всхлипы, но ребята уловили суть.
Деклан поднял меня на руки.
— Мы остановим его. Ты с нами.
Я больше не могла вымолвить ни слова. Сейчас я потерялась в воспоминаниях, в боли, как будто переживала все это заново.
— У нее очередная гребаная паническая атака, — прорычал Ронан.
— Нам нужно успокоительное, — рявкнул Колт.
— У меня есть, — сказал Дэш.
По лестнице застучали шаги. Этот звук только вызвал во мне свежую волну воспоминаний, и я забилась в объятиях Деклана.
— Черт! Она сходит с ума, — крикнул он.
Еще больше рук держали меня, но я не могла перестать бороться. Я должна была уйти.
— Дэш! Черт возьми, поторопись! — закричал Колт.
Еще шаги, а затем укол в руку. Я вскрикнула, но секундой позже боль ослабла, и я начала уплывать прочь. Я снова приветствовала небытие.
— 9~
Чья-то рука скользнула по моим волосам и вниз по руке. Что-то в нежности этого действия успокоило меня. Это и покой небытия. Хорошо было плыть в этом черном море. Но что-то тянуло меня назад.
Голоса. Они снова тянули меня к сознанию, но я не хотела уходить. Я хотела остаться там, где мне не нужно было ничего чувствовать.
— Трейс получил список мест, где Дэмиен тусовался, — сказал Ронан.
— Люсьен все еще дышит? — спросил Дэш.
— Дышит, но не совсем целый, — проворчал Ронан.
— Высадите его где-нибудь и сообщите об этом Ассамблее, — приказал Колт. — Теперь они могут разобраться с ним.
— Думаешь, мы получим за это отплату? — спросил Деклан.
Его голос звучал ближе, и запах свежего дождя и мяты, окружающий меня, сказал, что это он гладил меня.
На мгновение воцарилась тишина, прежде чем Колт ответил.
— Мы могли бы, но официально заявлено, что Лейтон — наша пара. Не думаю, что даже Ассамблея попыталась бы наказать нас за то, что мы делаем то, что нам нужно, чтобы защитить ее.
Палец Деклана провел по пятнышку на моей руке.
— Я сбился со счета на пятидесяти.
— Пятьдесят чего? — спросил Дэш.
— Укусах. Он оставил на ней шрамы. Сделал это намеренно. Она никогда не сможет забыть, что он сделал с ней из-за этого. Каждый раз, когда она будет смотреть, напоминание будет прямо там, — процедил Деклан сквозь зубы.
— Он заплатит, — прорычал Ронан.
— В этом мире недостаточно боли, чтобы сравнять счет, — парировал Деклан.
Несколько мгновений все молчали, а потом заговорил Дэш.
— Где Трейс?
— Убирается, — ответил Ронан. — Он устроил полный беспорядок.
— Мы должны проверить, как он. Тогда разберись с Люсьеном, чтобы ему не пришлось этого делать, — сказал Дэш.
Ронан хмыкнул в знак подтверждения, а затем раздался звук закрывающейся двери.
Манипуляции с моими волосами и рукой продолжались, приближая меня к сознанию. Мои веки затрепетали. Едва заметный намек на восходящее солнце пробился сквозь окна, когда я открыла глаза.
Деклан убрал волосы с моего лица.
— Как ты себя чувствуешь?
Во рту у меня было сухо, как в пустыне.
— Хорошо.
— Как думаешь, справишься с бульоном и крекерами?
Я кивнула.
— Хорошо, я сейчас пойду и принесу. Сейчас вернусь.
Деклан встал с кровати и направился к двери.
Именно тогда я поняла, что ушли не все ребята. Колт сидел на стуле рядом с моей кроватью, его лицо было непроницаемой маской.
У меня скрутило желудок, и я приподнялась повыше на подушках.
— Мне так жаль, Ли-Ли.
Каждое слово причиняло боль. Свежий ожог на уже покрытой шрамами коже.
— Пожалуйста, не надо, — прошептала я.
Боль промелькнула на лице Колта прежде, чем он смог ее скрыть.
— Дай мне пять минут. Если ты больше никогда не захочешь услышать от меня ни слова, я приму это.