Надо мной прогремели шаги, а затем вниз по лестнице. Появились Люсьен и Каспиан. Люсьен был похож на Дэмиена темными волосами и глазами, но Каспиан был светлее их и с голубыми глазами. Но независимо от цвета, во всех глазах была одна и та же мертвенность, от которой меня охватило беспокойство.
Они посмотрели на меня, лежащую на полу, а затем на Дэмиена.
— Что тебе нужно? — спросил Люсьен.
— Принеси мне перчатки и набор болторезов, — прорычал Дэмиен.
Люсьен немедленно начал подниматься обратно по лестнице, но Каспиан взглянул на него с намеком на настороженность.
— Каков твой план?
Он поднял ладонь.
— Мне нужно снять с нее это чертово ожерелье, если я собираюсь допросить ее должным образом.
Мой желудок сжался. У меня не было ответа ни на один из вопросов Дэмиена. Ребята оставили меня в полном неведении.
Каспиан посмотрел на меня.
— Скажи ему то, что он хочет знать.
Глаза Дэмиена снова вспыхнули красным
— Это единственный шанс, который у тебя будет. Расскажи мне, как они разорвали со мной связь.
— Они мне ничего не говорили. Я убежала из-за всех секретов, которые они хранили. Они даже не хотели меня увидеть. Думаешь, они рассказали бы мне о своих планах?
На лице Дэмиена промелькнула тень неуверенности, но затем она снова исчезла.
— Ты жила с ними. Ты должна была что-то услышать.
Я с трудом поднялась на ноги, кандалы впились мне в лодыжку.
— Я узнала, что они были сверхъестественными существами. Что я была непроявившимся якорем. Что я их пара. Это все, что я знаю. Клянусь.
— Возможно, она говорит правду, — тихо сказал Каспиан. — Ты же знаешь, они держат все в секрете.
Дэмиен яростно замотал головой.
— Она знает больше.
На лестнице снова послышались шаги.
— Держи, — крикнул Люсьен, протягивая Дэмиену что-то похожее на перчатки для работы во дворе и какие-то мощные ножницы.
Дэмиен вырвал их у него из рук.
— Держите ее. Мне бы не хотелось случайно перерезать ей сонную артерию до того, как она станет полезной.
— Н-нет. Держитесь от меня подальше. — Я вытянула руки вперед, но это не имело значения. Они набросились на меня в мгновение ока.
Я вскрикнула, когда Люсьен одним ударом ноги опрокинул меня. Я ударилась о каменный пол с такой силой, что из легких вышибло весь воздух. Но в тот момент, когда оглушение прошло, я начала брыкаться.
Люсьен выругался, усаживаясь мне на ноги.
— Сними это гребаное ожерелье. Меня от него тошнит.
Я вспомнила слова Дэша о том, что оно защищает меня от тех, кто желает мне зла. Однако оно недостаточно защищало меня.
Каспиан крепко схватил меня за плечи.
— Прекрати драться. Не заставляй нас причинять тебе боль.
Но я не могла остановиться. Потому что, если бы я остановилась, у них была бы полная свобода действий.
Я извивалась и брыкалась, пытаясь освободиться. Но ничего не помогало. Эти двое парней были неестественно сильны.
Дэмиен наклонился, его лицо исказилось.
— Они не могут спасти тебя. Они никогда не смогут.
Он потянул руку в перчатке и потянул за ожерелье, затем просунул кусачки под цепь и надавил.
Клянусь, что почувствовала, когда ожерелье порвалось, а вместе с ним исчез и мой последний лучик надежды.
Дэмиен ухмыльнулся мне сверху вниз, роняя ножницы и перчатку на пол. Он хрустнул костяшками пальцев.
— А теперь ты расскажешь мне, каковы планы Уз Полумесяца. Если ты этого не сделаешь, я просто посмотрю, что могу сделать, чтобы ты передумала…
— 3~
На лестнице послышались шаги. Я резко выпрямилась, очнувшись от своего туманного полусна, и прижалась спиной к стене, будто это могло каким-то образом спасти меня. До сих пор этого не случалось ни разу. Мышцы заныли от резкого движения, боль все еще пронзала их при слабом воспоминании об ожоге.
Дэмиен ухмыльнулся, увидев меня в грязной одежде и со спутанными волосами. Но именно это делает с тобой семь дней без душа. Единственное уединение, которое я получала, когда мне разрешали ходить в туалет в ведро.
— Готова рассказать?
— Я рассказала тебе все, что знаю. — Мои слова были едва слышны. Слабый скрежет после сильного крика.
Его глаза вспыхнули красным, и на щеке задергался мускул.
— Прекрати. Врать.
— Я не вру. Тебе не кажется, что я бы уже сказала, если бы знала? — Правда заключалась в том, что я не смогла бы утаить никакой информации, даже если бы захотела. Боль, пронзавшая меня насквозь, была слишком сильна.