Действительно, утром прошел «малыш», понаставил ловушек, выкинул буи. Буи круглые, красные, розовые качаются на волнах, как детские надувные шары. На них весело смотреть. Будто отпустили их где-то дети, и эти шары прилетели сюда. И еще над ними торчат вешки с флажками, с желтыми, с зелеными, с синими. Вроде и впрямь где-то был праздник, карнавал, и все это принесло с берега.
— Трал готов! — раздается неожиданно в рубке голос бригадира добытчиков Зайкина.
Штурман Гена идет к заднему окну рубки. Володя Днепровский уже на своем месте, у пульта управления лебедками.
— Пошел! — приказывает штурман Гена.
Лебедчик передвигает ручки управления, и трал ползет по палубе к слипу. Рядом с ним, освещенные мощными прожекторами, идут добытчики, как почетный эскорт. Штормовки их блестят, как стальные доспехи.
Штурман Гена — воплощение начальственности. Он с гордой и решительной осанкой внимательно и строго глядит сверху на палубу. Сейчас он главный, и все на судне подчиняются ему. Наполеон, и только!
Володя Днепровский тоже весь внимание и напряженно держит ладони на рукоятках управления лебедками. Всегда улыбчивое лицо его сейчас сосредоточенно и сурово, брови сошлись на переносице.
А Ованес по-прежнему задумчиво смотрит на палубу и ничего не видит на ней. Его мысли далеко-далеко отсюда, за тысячи верст.
— Не-ет... — тянет он.
— Не нет, а да, — решительно говорит штурман Гена. Он еще в роли Наполеона. Он доволен. Трал идет нормально. И всеми на палубе командует не кто-нибудь, а он — штурман Гена. — Навигаре эст вивере, то бишь плавать — значит жить! В море хорошо! Здесь ты свободен, как Кармен.
И он даже слегка потягивается, показывая, как он свободен.
— Штурман, трал запутался! — раздается вдруг громкий голос.
— Как запутался! — панически вскрикивает штурман Гена и припадает к стеклу.
— «Доски» косо пошли! — докладывает Зайкин с кормы.
— Что же делать? —растерянно спрашивает штурман Гена неизвестно кого.
— Капитану надо доложить, — подсказывает лебедчик.
— Хорошо тебе говорить! — огрызается штурман Гена и даже бледнеет. — Он понесет по кочкам!
Но уже кидается к телефону. Выхода нет, надо звонить.
— Арсентий Иванович, трал запутался, — с трепетом докладывает он капитану.
— Как это вы там умудрились в такую погоду запутать! — слышится по телефону хриплый голос Носача, не предвещающий ничего доброго. — С вами не соскучишься!
Через минуту Носач уже на корме. Он перевешивается через борт и внимательно смотрит на ваера, уходящие в толщу океана. Берет микрофон.
— В рубке, внимание! Все по местам! — раздается его
железный голос. И мы все подтягиваемся, готовые незамедлительно выполнить приказания капитана.
Команды сыпанули как из рога изобилия: - — Потрави левую лебедку! Стоп! Еще чуть-чуть! Стоп-стоп! Потрави правую! Стоп!
Голос капитана заполняет рубку, он один всецело властвует теперь здесь. Лебедчик Володя Днепровский четко и быстро выполняет приказы. Я тоже начеку.
— Малый ход! — приказывает капитан, и штурман Гена бросается к пульту управления машиной, переводит ручку.
— Лево на борт!
Это мне. Поворачиваю штурвал.
— Вира правую лебедку! Вира больше! — гремит, бьет по ушам голос капитана. — Прямо руль!
Одерживаю траулер, покатившийся было на левый борт. Черт, лишь бы удержать! Не дай бог еще по моей вине запутать трал. Пронеси и помилуй!
— Увеличить ход! Право на борт!
Перекладываю штурвал направо.
— Левую лебедку вира! Сбавь ход! Прямо руль! Вира правую лебедку! Стоп! Стоп!—И уже спокойным голосом Носач заканчивает: — Хорош! Все!
В рубке облегченный вздох. Кажется, пронесло. Все же капитан мастер своего дела. Ничего не скажешь. Штурман вытирает лоб и обреченно произносит:
— Сейчас «новогодняя елка» будет.
Через минуту хмурый капитан в рубке. Лицо помятое со сна. Он сутки гонялся за косяками, не отходил от фишлупы, только прилег, и вот — на тебе! — запутали трал.
— Соловьева ко мне! — бросает Носач Ованесу. Тот загремел сапогами по трапу вниз.
— Какой курс? — спрашивает капитан, подходя к фишлупе и всматриваясь в нее.
— Сто восемьдесят! — докладываю я,
— Возьми право пять!
— Есть право пять!
В рубку поднимается старший тралмастер и молча смотрит в спину капитана.
— Ты где был, когда отдавали трал? — грозно спрашивает Носач, не оборачиваясь.
— В каюте! — с вызовом отвечает Соловьев.
— Трал отдают, а ты не поинтересуешься, как «доски» в воду идут!