Поэтому я совершенно не могла понять, почему друг, который приехал меня навестить, смотрел страшными глазами и сказал на голубом глазу:
– Ты же сказала, что родила?!
– Конечно, родила.
– Тогда почему у тебя опять такой огромный живот?!
Я от души порадовалась, когда все остальные начали подавать емуему невербальные знаки замолчать. Подруга и вовсе ответила ему пинка.
Вчера гуляем с ним, он встречает свою знакомую и, чтобы поддержать светскую беседу, спрашивает:
– Как твои дети поживают?
– У меня один ребёнок, дочка, второй класс закончила.
– Как один? А новый ребёнок? Ты ж в марте такая большая, беременная ходила?
Не друг, а кошмар.
Болеро
Спустя два месяца после того, как я стала мамой, мой вес, вероломно вселившийся в меня во время беременности, наконец пополз вниз. И дополз до того, что я смогла позволить себе надеть обтягивающее платье. За неимением оного отправилась в магазин. С мужем, что характерно.
Там я пошла в примерочную с платьями, на которых стояла маркировка «М». Это весьма грело мне душу, так же как и то обстоятельство, что мои бёдра при ходьбе больше не трутся друг об друга, причиняя мне тем самым массу душевных терзаний по поводу несовершенства моей внешности. В общем, настроение приподнятое.
Когда в примерочной оказалось, что я не только свободно уместилась в платье, но ещё и неплохо в нём выгляжу, я даже решилась выйти за пределы кабинки и покрутиться у большого зеркала. Там я тоже осталась собой довольна и, полным уверенности, шагом отправилась снимать платье, чтобы за него расплатиться.
Путь преградила девушка-консультант, которая доверительным шепотом сообщила, что может принести мне болеро. Когда я вежливо отказалась, она округлила глаза и спросила:
– Но как же?!
Я не нашлась, что ответить. Что тут скажешь, кроме того, что мне не нужно болеро. Но девушка была из настойчивых и не сдавалась так просто. Она начала указывать мне взглядом куда-то в район верхней части моего туловища. При этом её лицо выражало беспокойство. Я испугано заозиралась.
Наконец он произнесла:
– Так у вас же во-он какие плечи!
Тут, справедливости ради, надо сказать, что плечи мои действительно немаленькие. Были они таковыми и когда я весила на 10 кг. меньше, чем в тот самый момент. В общем, всегда доставляли мне массу беспокойств. За годы жизни с немаленькими плечами я научилась с ними мириться и даже немного их полюбила. Но тут я почувствовала, как червь сомнения стал точить мою душу. И я начала повнимательнее присматриваться к плечам в зеркале, размышляя уже о том, что не всякое болеро вообще решит этот наболевший вопрос.
И тут мой муж, доселе сидевший с безучастным видом в стороне, подошёл к девушке-консультанту и сказал голосом из фильма про бандитов:
– Моей. Жене. Не нужны. Всякие там болеро!
Я вернулась в кабинку. Оглядела себя ещё раз и с удовольствием отметила, что принцесса внутри меня снова воспряла и ликует. И спокойно пошла расплачиваться за платье.
Без всякого там болеро.
Попутчики
Я живу в Подмосковье и стабильно пару раз в неделю езжу в столицу, которая удалена от нашего городка на 110 километров. Летом, в жару, поездка – ужасное мероприятие. Мало того, что электричка превращается в адово пекло, в настоящий котёл сатаны, так ещё и дачники оккупируют поезд.
Все ругают их на чём свет стоит, потому что эта категория граждан путешествует исключительно с сумками размером со шкаф, из которых торчат яблони. Меня это обстоятельство всегда тоже нервировало.
Но недавно я ехала из Москвы и говорила мужу по телефону, что очень хочу копчёной колбасы. Так хочу, что сейчас умру. Он уговаривал потерпеть и не умирать, ведь ехать осталось всего полтора часа. И тут тётушка напротив начала ковыряться в своей необъятной тележке. Выудила оттуда палку колбасы, потом дощечку и стала громогласно просить у сограждан нож. Видимо, среди необходимого скарба, ножа у людей не обнаружилось, потому что все молчали, как Штирлиц на допросе. Потом она хлопнула себя по лбу – оказывается, она купила нож часом ранее в этой же электричке. Щедро отрезала мне колбаски и сидела с умилением смотрела, как я её поедаю.
Больше никогда не буду злиться на попутчиков с огромными сумками, потому что с ними при случае можно будет выжить даже в пустыне. По крайней мере, первую неделю. А дальше уж муж меня точно спасёт.
Детство
Дочка перед сном всегда смотрит на Луну в окошко, такой уж неё ритуал. На кухне кипит чайник, мы с мужем смотрим какую-нибудь политическую программу, а она засыпает. Наверное, она так всё это и запомнит.
В моём детстве я слышала, как громко тикают часы, как мама перелистывает тетради учеников и как папа за закрытой дверью стучит по клавишам пишущей машинки. Слышу, как он начинает новую строку, как дзынькает каретка, как вставляется новый лист. Хоть на кухне форточка всегда открыта, чувствую дым «Явы».
В окно мне издалека светит фонарь, он освещает кусок бордовых обоев, и, вместо причудливых вензелей, мне чудится чья-то грозная морда.
Утром обязательно проснусь от заставки радио «Маяк», в конце которой пиканье – пять коротких, один длинный. Мама варит на кухне кашу, и у неё, как всегда, сбежит молоко. Папа громко прихлёбывает горяченный чай из огромного бокала. Я встану, и он начнёт гонять меня каждые полчаса проверить почтовый ящик. Сегодня суббота – значит, ждём письма с Севера, с Алтая и из Челябинска. Когда сядем отвечать, мне разрешат вывести на конверте индекс и приклеить марки. До сих пор помню вкус клея на кончике языка. И вкус маминой каши на подгоревшем молоке.
И что-то такое это тоскливое счастье.