Это письмо явно указывало на то, чем именно занималась сестра нашего главного героя. Но тем не менее ее не тронули. Да, царской охранке было очень далеко до ЧК, в которой потом будет служить младший брат Розы. Для людей с «холодной головой, горячим сердцем и чистыми руками» такой улики хватило бы на то, чтобы ее попросту «вывести в расход».
Наконец, Лев Блюмкин задерживался полицией еще раз, 26 марта 1905 года. Тогда около двухсот рабочих вышли проводить умершего рабочего завода Арпса. Проводы превратились в «несанкционированный митинг», часть участников которого задержали. Среди них был и Блюмкин-старший. У него обнаружили почти все те же революционные брошюры и прокламации, которые находили раньше. В его квартире полицейские изъяли принадлежавший отцу Блюмкина револьвер и 42 патрона к нему. На некоторое время Лев Блюмкин снова оказался за решеткой.
Несомненно, что братья и сестра поощряли интерес своего младшего брата к революционным идеям. Он неоднократно задавал им вопросы о том, почему всё в России устроено именно так, как устроено, почему есть богатые и бедные и как это изменить.
Но Блюмкина социал-демократические теории, судя по всему, не устраивали. Тогда многим представителям революционной молодежи они казались слишком уж умеренными и «книжными». Их тянуло к «прямому действию», к революции «здесь и сейчас». Одессит Валентин Катаев, похоже, знавший Блюмкина уже позже, в Москве, и наверняка слушавший его рассказы о юности, много лет спустя вывел его под именем Наума Бесстрашного в повести «Уже написан Вертер»: «До революции он был нищим подростком, служившим в книжном магазине, где среди бумажной пыли, по ночам, при свете огарка, в подвале запоем читал исторические романы и бредил гильотиной и Робеспьером».
Итак, старшие братья и сестра, чтение по ночам, тяжелые условия жизни, старшие товарищи — весь этот «коктейль» и повлиял на то, что Блюмкин в конце концов тоже попал в среду революционеров.
О том, как именно это произошло, — точно неизвестно. История приобщения Блюмкина к революции весьма запутанна.
В архивах сохранилась справка Департамента полиции о том, что 17 декабря 1915 года под наружное наблюдение попал одесский учащийся технического училища Симха-Янкель Гершев Блюмкин. Его подозревали в связях с группой анархо-коммунистов. В справке указывается, что Блюмкину на тот момент было 17 лет. На самом деле — всего 15.
Но в автобиографии 1929 года сам Блюмкин писал, что после того, как не смог из-за отсутствия денег поступить в техническое училище и «с горечью это намерение оставил», связался «с эсеровскими гимназистами и студенческими кружками (кружок Вишневского и Лернера)». Однако в 1921 году, в другой автобиографии, отмечал, что уже с 1914 года состоял в Партии социалистов-революционеров, то есть эсеров.
В некоторых современных публикациях о Блюмкине говорится, что в партию он вступил под влиянием одесского эсера Валерия Михайловича Кудельского, известного также под псевдонимами «Горожанин» и «товарищ Гамбург».
Кудельский был человеком с очень интересной биографией. В будущем он станет большевиком, сотрудником Одесской ГубЧК и сделает успешную карьеру в органах госбезопасности. Кудельский дослужится до должности заместителя начальника внешней разведки НКВД и звания старшего майора госбезопасности (генерал-майора).
Как и Блюмкин, Кудельский-Горожанин обожал литературу и сочинительство. Дружил с Маяковским. Вместе они даже написали киносценарий «Инженер д’Арси» — о том, как англичане в начале XX века захватывали персидскую нефть. Горожанин подарил Маяковскому маузер, а Маяковский посвятил ему стихотворение «Солдаты Дзержинского», написанное осенью 1927 года к десятилетию ЧК:
Еще раньше Горожанин прославился книгой «Анатоль Франс и Ватикан» — о том, как и почему Святой престол запретил сочинения писателя. Об этой книге писателя-чекиста очень тепло отозвался Горький. Он даже послал ее Сталину с рекомендацией непременно прочитать. Сталин прочитал и на полях одной из глав написал: «Лучшее, что было сделано до сей поры об Анатоле Франсе. И. Сталин». Но этот отзыв не спас «товарища Гамбурга». Он был арестован, а в августе 1938 года расстрелян по обвинению в антисоветском заговоре.