Однако Зайцев не смог подтвердить факт участия Блюмкина в истории с подложными паспортами, а ссылался лишь на разговоры. Да и кто именно говорил? Тоже неясно.
К тому же тут явно какая-то путаница. Яков Перемен никогда не был владельцем механического завода. Блюмкин же действительно работал на заводе, но не на механическом, а на консервной фабрике «Братья Авич и Израильсон». Там он «закатывал» в банки помидоры за рубль двадцать в день. Одновременно подготовился и выдержал экзамен в техническое училище инженера Линденера, но «за отсутствием средств на учение с горечью это намерение оставил». Так, по крайней мере, рассказывал Блюмкин в автобиографии. «Подлинно каторжные, горькие условия жизни ремесленного ученика у мелкого предпринимателя в ту эпоху настолько общеизвестны, что на них не стоит останавливаться», — коротко заметил он.
Но история с незаконными отсрочками от военной службы со временем обросла новыми красочными деталями и мифами. Так, теперь можно, например, прочитать, что вовсе не на механическом заводе, а в подвале дома «Культуры» именно Блюмкин организовал печатание фальшивых документов, которые давали заказчику право на отсрочку от службы в армии. И что, когда его разоблачили, Блюмкин с невинным видом заявил, будто делал это по приказу хозяина. Яков Перемен подал в суд, но Блюмкина оправдали. А всё потому, что он послал слывшему неподкупным судье конверт с деньгами и визиткой своего начальника. И якобы возмущенный столь откровенной взяткой судья и вынес оправдательное решение. И что когда об этом стало известно Перемену, он сказал о Блюмкине: «Подлец, несомненный подлец, но талантливый». И что сам Блюмкин всегда гордился такой характеристикой.
Ну и еще. Оказывается, компаньоном в мутных делах Блюмкина являлся не кто иной, как Нафталий Френкель — будущий генерал-лейтенант инженерно-технической службы, один из основателей и идеологов печально знаменитого ГУЛАГа. Говорят, что именно он вывел формулу, которая потом легла в основу функционирования сталинских лагерей: «От заключенного нам надо взять всё в первые три месяца, а потом он нам не нужен»[4].
И наконец: «На пару с гениальным аферистом и держателем воровского „общака“ Япончиком — Френкелем (?! — Е. М.) он <Блюмкин> делает свой первый капитал. Этот капитал потом дал ему возможность войти в доверие к „красному маршалу революции“ Муравьеву и купить себе первые серьезные должности в совдеповском ЧК». Прямо-таки не шестнадцатилетний подросток, а какой-то «великий комбинатор».
Несмотря на то что никаких документальных подтверждений этим рассказам нет, сегодня явно приукрашенная история о махинациях с отсрочками — обязательная часть большинства биографий Блюмкина, попадающихся во Всемирной сети, а оттуда перекочевавших в журнальные публикации и даже исторические книги. Хотя что здесь удивительного? Фигура Блюмкина вообще наполовину создана из мифов и слухов.
О «красном маршале», Мишке-Япончике, ЧК и связанных с ними мифах мы поговорим позже, а пока расскажем о том, что вообще привело Блюмкина в революцию.
«Стреляют все…» Блюмкин идет в революцию
Шестого ноября 1914 года газета «Маленькие одесские новости» в рубрике «Одесский день» напечатала следующее сообщение: «Задержание юных добровольцев. Вчера в районе станции „Одесса-Малая“ задержан один из юных добровольцев, 14-летний гимназист Мильхикер, собиравшийся вместе с товарищем Георгиевским бежать на войну. Мальчиков препроводили к родителям (Мельничная, 23). Третий доброволец Владимир Протопопов, 14 лет, был задержан на ст. „Бирзула“ и препровожден в Одессу».
«Юные добровольцы» из Одессы были ровесниками нашего героя. Но в отличие от них Блюмкин вовсе не стремился сбежать на фронты Первой мировой войны. В этом возрасте его уже притягивало к себе одесское революционное подполье.
4
Нафталий Френкель (1883–1960) был на 17 лет старше Блюмкина. В то время, о котором идет речь, Френкель занимался весьма серьезным делом — заведовал строительством сельскохозяйственных зданий у богатого землевладельца Юрицина, а потом стал приемщиком грузов на пароходах частных владельцев на Черном море. На этой работе можно было делать себе миллионные прибыли, чем, как говорят, будущий генерал-лейтенант тогда и занимался. Думается, вряд ли он стал бы связываться с шестнадцатилетним Блюмкиным ради такого, в общем-то, мелкого дела, как фальшивые свидетельства об отсрочках, если даже тот этим и промышлял.