— Это серьезное обвинение, — Лев Соломонович мельком взглянул на сжимающую крест руку Якова.
— Это ужасно, не могу поверить в такое, но, должен признаться, я верю старому епископу, — Яков опустил голову в пол, — сейчас в мире столько мрака и разврата.
— Яков, не хотите ли вы сказать, что дьявол добрался до нашего мира? — кистер промолчал.
— Пришли, помолитесь и уходите, — Яков остановился в нескольких шагах от алтаря, — я вас покину, дверь закройте за собой.
— Но вы не ответили…, — позади, послышались отдаляющиеся шаги Якова, — Лев Соломонович смотрел в спину удаляющейся фигуре.
Мужчина подошел к алтарю, свел руки в молитвенном жесте. Свет лампадок мягко лег на морщинистое лицо, запах ладана стал навязчивее. Лев Соломонович оглядел распятого Иисуса, — и ты тоже, — разочаровано прошептал Лев. Закрыв глаза, он приступил к молитве:
— В руку Твоего превеликого милосердия, о Боже мой, вручаю душу и тело мое.
В это же время, за одной из колонн, в темноте за молитвой наблюдал испуганный Яков. Он трясся, сжимая до боли крест в руке.
Часы пробили полночь, Лев Соломонович все стоял на прежнем месте. Яков, понял, что внешняя оболочка пришла в негодность. Он посмотрел на свои красные руки, с длинными, черными, как уголь ногтями, потрогал свой лоб, из черепа росло два козлиных рога. В рогатой голове только и пронеслось «не успел», теперь Яков явился в истинном обличии. На груди его раскалился крест, плавя кожу демона и оставляя характерное клеймо.
Обожженный демон завопил, крик его отразился от стен собора, раскалывая витражные стекла. Осатаневший Яков бросился к алтарю, где стоял Лев Соломонович. Мужчина все еще стоял неподвижно. Разъярённый демон раскидывал по залу тяжелые скамьи; вопил, раскалывая остатки битого стекла на церковных окнах, и в его глазах горело черное пламя. Достигнув центра зала, демон с разгона присел на корточки, а потом резко подпрыгнул в сторону, где стоял Лев. На мгновение цвет лампадок притих; по залу прошлась темнота, и в этой темноте, глаза Якова уловили отблеск хромированного металла. Прежде мертвенно стоящий Лев Соломонович стоял, задрав голову наверх, смотря одним глазом в прицел. В перекрестии прицела показался рогатый лоб демона. Раздался громкий хлопок, а затем менее громкий звук упавшего на каменную плитку тела демона. Лев Соломонович убрал револьвер под пальто, приближаясь к умирающему демону.
— Погань ты проклятая, крест от меня свой прятал, чтобы я не увидел, как он от твоей бесовщины горит, хорошо, что не снял тварь, хорошо он тебя поджарил.
Демон сочился черной кровью и невнятно кряхтел.
Лев Соломонович достав из кармана брюк серую флягу, облил Лжеякова ее содержимым. Демон заколотился в судорогах, выблевав гуталиновые кишки.
— Пей воду святую, жри небесный свет козел из преисподней! — приговаривал мужчина.
Демон перестал издавать звуки, красное тело обмякло.
Уже собираясь уходить, Лев Соломонович в последний раз взглянул на распятого Иисуса, изо лба статуи росло два козлиных рога.
Выйдя из собора, Лев уверенно залез в бричку, разбудив при этом дремавшего извозчика.
— Уже все? — зевая, спросил извозчик.
— Угу, — отрешенно ответил Лев Соломонович.
— Громко вы его, я несколько раз просыпался, а вы знаете, как я крепко сплю.
— Знаю.
Извозчик достал из-под пазухи небольшую бутыль, завернутую в чехол.
— Будете? — спросил извозчик, протягивая руку.
Лев Соломонович молча взял бутыль и немного отхлебнул, — хороший виски. Неожиданно для извозчика мужчина сдержанно засмеялся. Извозчик, улыбаясь, повернулся к выпивающему Льву.
— Анекдот вспомнили?
— Я его виски облил, — уже не сдерживаясь, захохотал Лев, а вместе с ним и извозчик. Улицу облетели подвыпившие голоса, заливающиеся добротным ором, мужики надрывали себе животы.
— Домой? — спросил извозчик, протирая глаза от наступивших слез.
— Пока рано. Давай навестим Николая Александровича, — раззадоренный Лев откинулся на спинку сиденья, попивая алкоголь.
Извозчик хлестанул поводьями, и кони, словно пробудившиеся многовековые статуи унесли двух мужчин в густой мрак.