Наплыву евреев в Самару благоприятствовало проведение Самарско-Оренбургской железной дороги. Строилась она евреями: Варшавским, Горвицом215Они же в течение многих лет были ее хозяевами. Главные места на дороге занимали также евреи: начальник тракции или подвижного состава Л. Л. Зелихман216, начальник материальной службы, главный бухгалтер Айзенштат217Много второстепенных должностей были заняты евреями. К ним приезжали из еврейской черты оседлости родственники, знакомые, и, таким образом, образовалась довольно порядочная еврейская колония. Евреи оживили этот край. Первый пивоваренный завод, макаронная фабрика, сахарный завод – построены были евреями. Экспорт пшеницы из богатой Самарской губернии за границу взяли на себя евреи. Интересно, что вывоз яиц из России в Западную Европу впервые стал практиковаться самарскими евреями. Всем этим занимались «мнимые» ремесленники, на которых в благодарность за пользу, оказанную ими краю, часто составлялись протоколы о выселении их, за неимением права на жительство.
Губернаторы Самары по отношению к евреям были очень корректны. Бильбасов, Свербеев, Брянчанинов218, как и полицмейстер Праведников219, уволенный из Петербургского университета за участие в студенческих беспорядках 1863 года220, – все они снисходительно относились к мнимым ремесленникам, но, не будучи сильны в законах, боялись юсов221 с их толкованием сенатских решений. Надо было действовать так, чтобы полиция не входила с рапортом по еврейским делам в губернское правление, поскольку, если таковой рапорт попадал туда, никто, даже губернатор, не мог помочь беде, высылка еврея была делом решенным. В таких случаях приходилось обжаловать постановление губернского правления в Сенате.
У меня завязалась живая корреспонденция по этим делам, часто телеграфная, с людьми, о которых я с удовольствием вспоминаю. Пришлось мне сноситься с ныне покойным Германом Исааковичем Трахтенбергом222, бывшим обер-секретарем Сената. По внешнему виду он был настоящим сановником: высокого роста, бритый, с бакенбардами, в очках, с высоким лбом и умными добрыми глазами. Он очаровывал всех, приходивших с ним в соприкосновение. Ко всем он относился благожелательно. В Сенате он пользовался большим уважением. Помощником у него был Генрих Борисович Слиозберг, ныне здравствующий, – с ним у меня завязалась особенно живая переписка. В кабинете ныне покойного Трахтенберга Генрих Борисович приобщался к еврейским делам. В лице Германа Исааковича он имел опытного, гуманного руководителя.
Когда я жил в Саратове, я обращался также к Л. М. Айзенбергу223, который весьма сердечно относился к моим ходатайствам за бесправных евреев.
Я мог принимать деятельное участие в оказании помощи евреям потому, что у меня были хорошие отношения, как с судом, так и с прокуратурой, в особенности с председателем суда Владимиром Ивановичем Анненковым224, который при мне председательствовал в Самаре в течение восемнадцати лет. Сын декабриста Ивана Александровича Анненкова225, Владимир Иванович, был незаурядный человек. Когда отец его, известный красавец, был сослан по делу декабристов на каторгу, невеста Ивана Александровича, Полина Гебель, дочь французского полковника испанской службы при Наполеоне I226, с особого разрешения Николая І, последовала за своим женихом. Николай І, пораженный гордостью и красотой Полины Гебель, ее юной пылкой любовью к своему избраннику, дал ей на дорогу три тысячи рублей. Прибыв после долгих мучений и мытарств в Нерчинск, она в церкви повенчалась с Анненковым, причем на время венчания с Ивана Александровича были сняты кандалы. Спустя несколько лет командированный в Сибирь для ревизии тамошних учреждений, Муравьев отыскал хижину227, где жила Полина (Прасковья Егоровна) Анненкова, и сказал, что Николай приказал отыскать ее и передать «привет той, которая не сомневалась в его сердце». Отбыв двенадцатилетнюю каторжную работу, Иван Александрович поселился с семьей в Тобольске. Сыновья его, в том числе Владимир Иванович, поступили в местную гимназию, директором которой был известный автор сказки «Конек-Горбунок» Ершов228По окончании гимназии Владимир Иванович хотел поступить в университет. На прошении о дозволении, поданном на высочайшее имя, Николай I собственноручно написал: «Сыну государственного преступника Анненкову довольствоваться гимназическим образованием, разрешив поступить ему в лейб-гвардию со званием унтер-офицера и с правом выслуги».
215
216
217
218
220
221
222
223
224
225
226
227