Москвич молчал, мысленно переваривая услышанное.
— Неужели подобное возможно? — наконец спросил он.
— Вполне! И если все это действительно так, то здесь действительно не обошлось без помощи якудзы. — Лицо Акиры исказила гримаса, и он негромко добавил: — Но знаешь, что самое неприятное для меня лично в подобной версии? Смычка якудзы с вашими братками.
— А что, разве до этой мокрухи они не прокручивали совместные делишки? — с откровенной издевкой в голосе поинтересовался Родионов.
— Прокручивали, но это был всего лишь криминальный бизнес, а здесь — убийство. И зная якудзу, я могу утверждать, что это уже совершенно новые отношения.
— Ты хочешь сказать, более доверительные?
— Можно сказать и так. По крайней мере, кровь обязывает ко многому. И боюсь, что это выход ваших братков и нашей якудзы на более высокий уровень.
Родион краем глаза покосился на японского коллегу — именно об этом, о предполагаемой смычке дальневосточных преступных группировок с якудзой говорил и его шеф, и если это подтвердится… О подобном «интернационале» даже думать не хотелось. Тем более что особого оптимизма не могла нести и фраза, брошенная Акирой: «И всё, концы в воду». Оттого и спросил без особого энтузиазма в голосе:
— И что, никакой зацепки, что мы раскрутим это убийство?
— Отчего же? — удивился Нуамо. — Зацепка есть, причем более чем надежная. Я говорю о тех гильзах, что остались на месте преступления.
— Не понял.
— А чего же здесь непонятного? — пожал плечами Нуамо. — На поиск оружия, из которого стреляли в Ложникова, были брошены все полицейские Вакканая, однако, как говорится, его и след простыл. Впрочем, это вполне объяснимо и подтверждает мнение экспертов, что стреляли из «вальтера».
— Что, дорогостоящий пистолет, и у кого-то рука не поднялась выбросить его в море?
На лице японца застыла скорбная ухмылка. Этот московский следователь совершенно не знал менталитета боевиков якудзы, которые прибегали к помощи пистолетов лишь в самых крайних случаях. Как, видимо, не знал и того, что Япония — это не Россия или, скажем, Америка, где можно приобрести оружие за копейки, — здесь хороший огнестрел на вес золота, и его никогда не бросят «в море».
— А об этом, видимо, даже уговора не было, чтобы его выбросить, — пояснил свою ухмылку Нуамо. — И лично я могу с определенной точностью восстановить картинку этого убийства. Судя по раскладу, люди якудзы провели тщательную разведку относительно директора «Дальросы», и когда он приехал в Вакканай, дали знать об этом тому человеку, который заказал господина Ложникова и находился в постоянном контакте с людьми якудзы. И уже после того, как ваш киллер сошел на берег в Вакканае, ему подвезли тот самый пистолет, из которого был убит господин Ложников.
Слушая Акиру, Родион не мог не усмехнуться. Уж как-то не вязалось все это с российской практикой, с которой он был знаком не понаслышке.
— А с чего бы вдруг такая уверенность, что якудза сработала в этом случае на пришлого киллера? — не без издевки в голосе спросил он. — А если вдруг окажется, что оружие уже было у киллера, когда он сошел на берег?
— Исключено!
— Почему?
— Слишком большой риск. Его могли остановить при выходе за ворота порта или уже в самом городе, а у него пистолет за поясом.
…После опроса сотрудников вакканайского отделения «Дальросы», который ровным счетом ничего нового не дал, Нуамо провел Родионова на территорию рыбного порта, где уже вовсю кипела жизнь. У причальной стенки ошвартовались пять траулеров, и на их палубы уже были перекинуты с пирса деревянные мостки, по которым сновали грузчики, чем-то похожие на муравьев. То, что не удавалось перебросить лебедками, взваливалось на спины этих трудяг, и они, балансируя словно циркачи-акробаты на осклизлых от въевшейся рыбной чешуи и слизи досках, подчищали палубы обшарпанных и донельзя измочаленных рыболовецких шхун. У лебедок и над трюмами, забитыми рыбой, крабом и особо ценными морепродуктами, колдовали палубные матросы, облаченные в такие же загаженные, как и сами посудины, робы.
Загроможденный пластиковой тарой, которая наполнялась по мере разгрузки переполненных трюмов, пирс уже насквозь провонял тошнотными запахами, и если бы не свидетельство того, что рыба только что выловлена, а крабы еще шевелят своими клешнями, можно было бы лишь удивляться оптовикам, которые на корню скупают весь улов, тут же расплачиваясь с капитанами американской «зеленью».