На его скулах шевельнулись вздувшиеся желваки, и он, не дожидаясь ответа, пристукнул ладонью по столу.
— Вот и я о том же говорю, был!
Словно точку поставил в этом, видимо навязанном ему споре, при котором его оппоненты не желали «сливать в один стакан» столь влиятельных на Сахалине бобров: бизнесмена, кандидата в депутаты Государственной Думы и двух не менее известных в регионе воров в законе.
— То есть ты утверждаешь, что след убийства в Вакканае ведет к Мессеру?
— Утверждаю! И я хочу, чтобы ты принял эту версию как рабочую.
Следователю только и оставалось, что согласиться. Тем более что это была версия, при разработке которой можно было бы оттолкнуться от того списка траулеров, что лежал сейчас в его кейсе. В ночь убийства генерального директора «Дальросы» в рыбпорту Вакканая стояли под разгрузкой четыре траулера под российским флагом. Все они вышли в море на рассвете, и если на одной из этих посудин действительно находился тот самый киллер, поджидавший в кустах бизнесмена… Возможно, это была именно та ниточка, потянув за которую можно будет выйти на исполнителя заказа.
Окончательно убедившись, что он приобрел в лице столичного важняка надежного партнера, Агеев допил кофе и с бодрецой в голосе спросил:
— Так чем бы ты хотел заняться сегодня в первую очередь? Может, направим наши стопы в прокуратуру?
Родионов отрицательно качнул головой.
— Хотелось бы познакомиться с вдовой Ложникова. Надеюсь, это возможно?
— Без проблем. Тем более что она готова принять нас в любое время.
— В таком случае звони. Кстати, она далеко живет?
— Да как тебе сказать… по московским меркам вроде бы как рядом, а по нашим — загородная вилла. Короче, после похорон она заперлась в своем коттедже, а это недалеко от турбазы «Горный воздух», и, насколько я информирован, заливает горе коньяком. Короче, звоню.
Будучи официально кратким и в то же время оставаясь предупредительно-вежливым, Агеев поставил вдову в известность, что будет у нее в двенадцать, причем не один, а со следователем по особо важным делам Следственного комитета, и, уже закончив разговор, краем глаза покосился на напарника.
— Ну что, господин важняк, нас ждут. Так что еще по чашечке кофе — и вперед.
Уже привыкший к этой манере разговора Андрея, которая могла бы кое-кого и шокировать, Родион только хмыкнул в ответ и попросил:
— Хотелось бы услышать вводные по вдове, я ведь о ней ни хрена не знаю.
— О Господи, прости дурака, запамятовал! Хотя, впрочем, и рассказывать-то особо нечего. Баба как баба, разве что весьма красивая.
— А что, разве она не при делах? Я имею в виду, не в одной связке с муженьком?
— В том-то и дело, что нет. Хотя поначалу я и сам думал, что она при делах, но когда навел справки об их совместном житье-бытье и переговорил кое с кем, кто хорошо знал самого Ложникова и его Японочку…
— Японочку? — не смог сдержать удивления Родионов.
— А чего тут удивительного? Бабушка и дед Лаймы — японцы, они когда-то на Кунашире жили, потом перебрались на Сахалин, здесь и остались. А вот ее отец, Петр Безносов — это уже коренной сахалинец, влюбившийся в дочку обрусевшего Мицуеси Оцука, от брака с которой у него и родилась девочка, которую они назвали Лаймой.
— Вот оно как, Японочка! — хмыкнул следователь, припоминая все то, что рассказывал о генеральном директоре «Дальросы» Акира Нуамо. — И любовницами мужик не грешил, и в ночной клуб наведывался весьма редко, да и то, видимо, только для того, чтобы поддерживать себя в нужном тонусе и не оплошать перед женой, когда возвращался в супружескую постель. Видать, любил жену и старался уберечь от ненужных стрессов, держа ее подальше от тех дел, которые прокручивали он и его команда. Что ж, и то хорошо, почет ему и чисто мужская уважуха.
— Кстати сказать, хотя и бытует мнение, что всякая последующая жена хуже предыдущей, но в данном случае все наоборот. Это не только красивая, но и умом не обделенная женщина. По профессии — экономист, когда-то работала в управлении «Сахалинрыбвода».
— И что, бросила работу, когда вышла замуж?
Взгляд Андрея был полон укора. Мол, ты, само собой, — москвач, со всеми вытекающими последствиями, и все же не торопись приравнивать наших красавиц к бабам с вашей Рублевки. И если московские телки бросают работу, едва выскочив замуж, то не думай, что и наши такие же. Вслух же сказал:
— Отчего же бросила, никак нет. А вот из управления ушла.
— Чего так, ревнивец-муж заставил дома сидеть?
— И опять не угадал. Дело в том, что она в совершенстве владеет японским, и можешь представить себе, в какой степени нарасхват идут ее услуги. Господи, да о чем говорить! Самые серьезные переговоры с нашими соседями без ее участия не проходят.