Моя рука уже вовсю ласкала Шакко там, где соединялись ноги. Мокрые трусики были результатом этих стараний. Стоны были результатом поцелуев груди.
Остатки одежд слетели так быстро, что я даже не успел подумать — что это за раздевающее оммёдо такое?
Мы лежали на кровати, вокруг порхали бабочки, пахло сиренью и крыжовником…
Я сдвигал и раздвигал груди, ласкал соски. Вообще в этот момент я напоминал себе музыканта, который настраивал музыкальный инструмент, чтобы сыграть на нем лучшее творение в своей жизни. Я слушал стоны, срывающиеся с губ Шакко и чуть усиливал или же ослаблял нажатие.
Симфония страсти вскоре должна была начаться. Я почувствовал, как нежные девичьи пальцы коснулись главного инструмента и сжались на жестком грифе.
— О-о-о… Какой же он большой, — простонала Шакко, двигая рукой вверх и вниз, заводя меня до безумия.
— Он полностью будет твоим, — сказал я.
— И это безумие…
— Да…
— О-о-о, да-а-а…
Мои пальцы скользнули по упругому девичьему животу, как по корпусу гитары, прикоснулись к самому сокровенному. Шакко тут же выгнулась в спине, стараясь податься назад. Стараясь уйти от неумолимых пальцев.
— Нет… не надо… я вся горю-у-у…
— Да, я чувствую это. Очень горячо, прямо-таки обжигающе…
Пальцы коснулись трепещущей плоти. Инструмент под названием Шакко завибрировал с новой силой. Мои пальцы ласкали и теребили скользкие от влаги складки. Музыкальный инструмент под названием Шакко была явно настроена и готова принять меня.
— О-о-о… Ты такой обольстительный… Ты словно дьявол… Ты сводишь меня с ума… Изаму-кун, возьми же меня… Я хочу ощутить тебя внутри… Будь со мной ласков…
Шакко шептала и тянула меня на себя, но я не торопился. Я наслаждался каждым прикосновением, каждой секундой, что касался этой кожи. Растягивал удовольствие насколько мог, впиваясь поцелуями в навершия грудей и лаская Шакко внизу.
Судорожные волны пробегали по девичьему телу. Она то порывалась прильнуть ко мне, то отстраниться, но всё это время её пальцы скользили по упругому стволу. А стоны следовали один за другим.
В какой-то момент она задрожала, закричала и выгнулась настолько, что почти встала на «мостик». В следующий миг Шакко упала в объятия и стиснула меня так сильно, словно пыталась передать каждый момент сильного оргазма, сотрясающего её тело.
Её грудь расплющилась о мою. Лобок терся о мой напряженный член, но она пока не запрыгивала на него, всего лишь терлась губками о каменную плоть, с каждым движением вскрикивая.
Понемногу её судороги оргазма стихали. Но не стихала страсть и вспышки радуги в распахнутых глазах.
— Как же мне хорошо-о-о, — протянула Шакко и потом скользнула вниз, к моему торчащему инструменту. — А теперь я собираюсь сделать и тебе хорошо тоже.
Она поместила мой ствол в уютную складку между грудей и сжала их. Я словно оказался зажат между двух перин. Когда же Шакко начала двигать грудями, а головку поместила в рот, посасывая, как большой чупа-чупс, я ощутил себя даже не на седьмом небе от удовольствия, а гораздо выше.
Чпок!
— Тебе нравится, Изаму-кун? — спросила Шакко, выпустив головку из плена мягких губ. — Мне продолжить?
— Конечно нравится… не останавливайся… умоляю — услышал я свой хриплый голос как бы со стороны.
— А вот так? Если я сосочками головку пощекочу? — спросила Шакко.
От нахлынувших впечатлений я едва не сошел с ума. Как же это было прекрасно… Две мягких дыньки обхватывали банан, ротик захватывал верхушку, а горячий язычок обрабатывал так, что ещё немного и…
Мой выстрел ушел в сторону. Я едва успел вырвать ствол изо рта девушки и направить его на большой лотос.
Мощный оргазм сотряс тело так, что показалось, будто меня вывернули наизнанку, вычистили и обваляли с ног до головы в масляной пенке удовольствия. Потом завернули обратно, заставив излишки пенки вырываться через напряженный ствол.
— Ого, как бурно… — проворковала Шакко. — Но почему же вхолостую? Почему бы тебе не выстрелить следующим залпом в меня?
Она обхватила мой всё ещё каменный ствол и оседлала его, как опытная наездница. Как только Шакко опустилась на полный размер, вбирая член полностью, с моих глаз словно сдернули розовые очки.
Да-да, я ощутил, что мокрые губки влагалища уперлись в мои яйца, и это было приятно, но… Теперь я был уже не в райском месте, где кругом порхают бабочки, цветут цветочки, а мы кувыркаемся на шикарном ложе.