Я ни разу не был в головном офисе, поэтому по привычке запоминал расположение вещей и предметов мебели. Кожаные диваны, ковры на полах, металлические столы с мраморными столешницами. Всё дорого, презентабельно, но не вызывающе. Вроде как скромный чопорный шик.
Если придется тут сражаться, то…
Надо отогнать такие мысли — зачем я буду сражаться, если пришел сам и с мирными целями? Но вон за тем креслом вполне можно укрыться от выстрела, а за этим диваном даже выдержать оммёдо средней руки. А если прокатиться до…
— Перестань бегать глазами, — одернул меня сэнсэй. — Так ты показываешь свою неуверенность.
— А чем надо бегать, чтобы люди охренели от моей уверенности?
— Бегай мурашками, они хотя бы не так заметны под одеждой. Вон, посмотри на Киоси, он вообще сверхуверен. Пацан, вытяни руку!
— Зачем? — насупился Киоси.
— Отрублю её на фиг, чтобы больше не… Да чего ты так побледнел? Я пошутил. Хотел показать Изаму, как по тебе бегают мурашки. Достались же мне два олуха без чувства юмора и к тому же безмозглые, — вздохнул сэнсэй.
Мы подошли к обитой черной кожей двери, возле которой застыли два суровых на вид якудзы. Суровости придавали шрамы на рожах и оттопыренные места в подмышках. Они так взглянули на нас, что Киоси побледнел ещё больше. Но не отступил, за что честь ему и хвала.
— Ждите! — коротко бросил правый охранник.
Бросил таким голосом, что невольно напомнил мне охранника из старого советского фильма «Королевство кривых зеркал». Вот прямо-таки если они сейчас оба рявкнут: «Клю-у-уч!», то ни грамма не удивлюсь. Может только приподниму бровь.
— Ну что же, подождем. Если нужно, то подождем, — проговорил сэнсэй. — Вот только как войдем, так сразу же доложим, что к нам обращаются без должного уважения. Где поклоны и просьбы об ожидании? Ты что себе позволяешь, морда коцаная? Или не знаешь, кто перед тобой? Эх, знал бы я, что ты будешь так на меня рявкать, то ни за что бы не возвращал тебя к жизни после той перестрелки. Как же быстро забывается добро…
Я с удовольствием понаблюдал, как лицо охранника меняет цвет с лимонно-желтого на красно-помидорный. Умеет же мой сэнсэй разгонять кровь на лицах не только ударами, но и словами. Умеет — по своему опыту знаю.
— Прошу прощения, сэнсэй Норобу. Конечно же я не забыл, что вы для меня сделали. Вы вытащили меня с того света, и я вам за это безмерно благодарен, но сейчас… — начал было оправдываться громила.
— А сейчас наступили для сэнсэя плохие времена, и ты сразу же умчался в кусты. Эх, до чего же неблагодарны порой бывают люди… А если мы сейчас выйдем обратно героями? Тогда что? А? Что тогда, Джун? Тогда я снова для тебя стану хорошим другом и товарищем? Я запомню твоё обращение, Джун. Обязательно запомню и в будущем можешь искать себе другого оммёдзи, чтобы вытаскивал тебя с того света. Я всё сказал! — отрезал сэнсэй и скрестил руки на груди.
— Я… я… я…
Мне было даже приятно видеть, как сэнсэй отчитывал этого невежу. Да, это выглядело так, как будто муравей грозно тряс усиками перед слоном, но слон явно боялся нашего муравья. Его лицо из помидорного начало медленно наливаться баклажановыми оттенками. Того и гляди грохнется в обморок.
Сэнсэй медленно перевел взгляд на другого охранника. Тот вытянулся в струнку и уставился в картину на стене напротив, как будто в переплетениях клякс и линий пытался усмотреть смысл жизни.
— А ты что скажешь? Или почтишь меня молчаливым презрением, младший брат? — вкрадчиво поинтересовался сэнсэй.
Он спросил так, что даже Киоси понял — сейчас второму охраннику тоже придется несладко.
— Господин Норобу, прошу вас немного подождать. Сейчас оябун проводит важную встречу с вакагасирами, мы не можем вас впустить. Умоляю о прощении, что заставляем вас ждать, но слово оябуна, — чуть ли не плача проговорил второй охранник.
Я не вмешивался — пусть ребята отвечают за все те взгляды, которые бросали на нас другие якудза, когда мы шли по головному офису. После того, как мы зайдем, эти двое выдохнут и обязательно расскажут остальным о сэнсэе, который взглядом лишил их воли к жизни и едва не заставил сделать на месте харакири. Вот так и обрастают легендами разозленные старички-колдуны.
— Ладно, самурай ребенка не обидит, — проговорил сэнсэй и повернулся к нам. — Падайте на диваны, живоглоты.
Мы с Киоси тут же плюхнулись в мягко-кожаные объятия. Спорить с сэнсэем не было смысла — в таком состоянии он и в самом деле мог выбросить нас в окошко.