Я только спросил:
— Скажи, сэнсэй, а вот правого охранника сейчас можно назвать очень уверенным в себе?
Баклажановые оттенки только-только начали сползать с его лица, когда, после моего вопроса, они тут же вернулись на место. Он метнул на меня такой взгляд, что будь я потрусливее, то тут же бы обосрался. Но я лишь улыбнулся в ответ. Мило улыбнулся.
— О чем ты? Он же едва стоит, колени дергаются, а уши подрагивают. Конечно же он неуверен в себе, — буркнул сэнсэй.
— Да нет. Я спросил потому, что мурашки у него больно крупные бегают. Думал, может от лютой решительности…
Второй взгляд был таким же острым и пронзительным. И снова я улыбнулся. Сэнсэй перехватил взгляд и нахмурился. Охранник тут же уставился на ту же картину, которую до этого разглядывал второй. Похоже, что сейчас оба ценители искусства восхищались каждой черточкой и мечтали только об одном — лишь бы грозный старик оказался подальше от их офиса.
Прошло около трех минут, после чего в дверь с той стороны стукнули. Охранники моментально среагировали — схватились за ручки дверей и с поклонами потянули на себя. Застыли так, изображая почтительность и уважение выходящим.
Из кабинета вышло около семи человек. Они молчаливо поклонились сэнсэю, тот также молча поклонился в ответ каждому. Причем кланялся как с равными. Мы с Киоси не разгибались, приняв самый почтительный угол наклона. В конце концов из дверей выходили не последние люди клана Казено-тсубаса-кай, можно и поприветствовать от души.
Семь человек прошли к выходу, а следом за ними вышла Мизуки Сато. Её глаза сверкали двумя бриллиантами, но это был вовсе не милый блеск — сейчас это сверкание напоминало солнечный зайчик на лезвии катаны. Она молча поклонилась нам и жестом пригласила пройти внутрь.
Когда я проходил мимо охранника, то не смог удержаться от озорного подмигивания. В ответ его лицо передернулось, как будто к нерву приставили оголенный провод под напряжением.
Внутри кабинета царила мраморная чистота и кожаное удобство. По полу из гладких плит мы подошли к большому столу из красного дерева. Во главе стола восседал оябун Казено-тсубаса-кай Кейташи Сато. Слева от него уже знакомый вакагасира Иширу Макото, справа убеленный сединами мужчина в позолоченных очках.
Ещё двое мужчин расположились по длине стола. К ним присоединилась и Мизуки. Мы же остались стоять под прицелом шести пар глаз. Я почему-то почувствовал себя как на ковре у директора детского дома, когда меня вызвали в незрелом возрасте потому, что «нечаянно» разбил лица двум своим давнишним «добрым соседям» по койко-месту. Также стоял, а в воздухе витало психологическое напряжение. И это напряжение давило, наматывая нервы на кулак молчащего начальника.
— Как ваше здоровье, сэнсэй Норобу? — спросил оябун, обращаясь к самому старшему из нашей троицы. — Ну что же вы стоите? Присаживайтесь, вам тут всегда рады.
— Благодарю вас за интерес, Сато-сан, — поклонился Норобу и сел в свободное кресло. — Всё прекрасно, чувствую себя отлично, правда, иногда сердечко пошаливает…
Понятно, сейчас полчаса будут спрашивать друг друга о всякой лабуде, а нам с Киоси придется стоять и внимать невероятной мудрости. И не сметь поднимать глаза, а то это может посчитаться неуважением и бестактностью.
Хм, неуважением… Вот как-то была передача про горилл, так там рассказывали, что прямой взгляд горилла принимает как вызов. Но мы-то культурные люди… или же недалеко ушли от горилл?
И в самом деле, около десяти минут велись неторопливые разговоры о погоде, о просмотренных фильмах, о надоях… То есть, о всякой фигне, но так положено — непринято сразу же переходить к обсуждению дел. Сначала нужно задать необходимый настрой.
В конце концов оябун перешел к делу:
— Думается мне, сэнсэй, что сердечко у вас шалит из-за всяческих напастей? В последнее время так много всего произошло…
Ага, это намек на то, как мы со «старой гвардией» окончательно спровадили дух комиссара на тот свет. И как пощипали Хаганеноцуме. И как победили Ицуми с его элексирами. Как убили детей аристократов… Блин, а ведь мы много чего натворили в последнее время.
— Да, что есть, то есть. Напастей немало, но это не дает крови застояться и приносит прибыль, — улыбнулся сэнсэй.
Это сэснэй намекнул, что в результате наших действий упрочилась территориальная целостность Казено-тсубаса. А вместе с приросшими территориями повысилась и прибыль клана. Деньги тоже играют немалую роль. Долг, честь и достоинство — это, конечно, хорошо, но вот без денег они мало кому нужны.